Роза всегда считала, что хорошо знает людей, но даже она попала впросак с этим робким карабинером.

Разочарованная и обиженная, она медленно шла домой. Она чувствовала себя бессильной и слабой, ее бьющая через край энергия и прямая, гордая походка исчезли. При взгляде на ее сгорбленную спину и печально опущенные плечи можно было подумать, что она на десять лет старше, чем есть на самом деле.

Нери появился в обеденный перерыв.

— Роза, мне очень жаль, что я вчера вечером не пришел. Но это было просто невозможно. Я не смог тебя предупредить.

— Да, — резко ответила она, — ты не мог.

— Не мог, потому что… — Нери сглотнул. Ему было ужасно стыдно. — Приехала моя жена. Она была на пароме, который попал в аварию. Она хотела своим визитом сделать мне сюрприз.

Этого Роза не ожидала. Она была просто ошеломлена.

Этот негодяй, значит, обманул ее и оказался женатым!

— Как же тебе удалось так быстро, словно по волшебству, вытащить семью из шляпы? Я считала, что у тебя нет семьи.

— Я и сам не знаю, почему так тебе сказал. У меня это вырвалось, потому что ты показалась мне такой волнующей.

Она рассмеялась коротким, горьким смешком.

— Знаешь, Нери, исчезни отсюда!

— Роза, я так сожалею! Мне действительно очень жаль. Моя жена останется здесь только на выходные, а потом все снова будет хорошо, правда?

Роза встала перед ним, и ее глаза гневно блеснули:

— Уйди с глаз моих, Донато Нери, и никогда больше здесь не показывайся!

Нери сокрушенно посмотрел на нее, но ее взгляд остался твердым и холодным.

Тогда он повернулся и, не говоря ни слова, покинул квартиру Розы.

Минетти только приготовил себе кофе с молоком и обмакнул в чашку круассан, как зазвонил телефон. Это было совсем некстати. Хватит и того, что он все утро просидел на службе, потому что Нери по-прежнему занимался злосчастной аварией парома, но кофейный час — это было для Минетти святое. Поэтому он задумался, снять трубку или пусть телефон звонит дальше, но потом с тяжелым сердцем все же решил подойти к аппарату. В это нехристианское утреннее время, в двадцать минут десятого, могло произойти что-то важное, потому что друзья решались звонить ему только после одиннадцати утра.

В соответствии с этим он недовольно представился, нелюбезно рявкнул: «Пронто!» [76] — и вздрогнул, когда услышал, что звонят коллеги из уголовной полиции Германии. С того момента, как Нери вчера вечером рассказал ему о факсе из Берлина, он в глубине души уже боялся этого.

Комиссар Сузанна Кнауэр поздоровалась с ним и подключила переводчика, который значительно облегчил их беседу.

Минетти был благодарен ей за это. Он терпеть не мог объясняться с кем-то, кто не говорит по-итальянски.

— Вы получили мой факс? — дружелюбно начала Сузанна.

— Ну конечно. И должен сказать, что я с трудом верю, что ДНК убийцы в Берлине идентична с ДНК, которую мы нашли здесь, на острове.

— Это правда. Это очень странно, но все же это горячий след, по которому мы обязательно должны пойти.

— Конечно. — Минетти надеялся, что сеньора Кнауэр не услышала его тихого вздоха.

— Значит, человек, которого мы разыскиваем, был на Джилио или все еще находится там. Кроме того, он прислал нам открытку с острова. Это говорит о чудовищной и наглой заносчивости. Страха быть схваченным у него явно нет. И он также не страдает от недостатка самоуверенности.

— О! — Минетти невольно ухмыльнулся. Это было очень изящно сформулировано.

— Мы хотим попросить вас о помощи, комиссарио Минетти. Есть ли возможность установить, проводил ли приблизительно три недели назад какой-нибудь немец отпуск на Джилио?

— О Мадонна! — простонал Минетти. — Это очень, очень сложно. Когда мы получили ваш факс, то, разумеется, сразу же принялись за работу. Это означает, что мы перевернули небо и пекло. На острове тринадцать гостинец. Мы сразу же их проверили.

Он сам удивился, как легко слетела с его губ такая наглая ложь.

— Ну и что? — нетерпеливо спросила Сузанна.

Минетти окунул круассан в кофе и громко, с наслаждением, отхлебнул из чашки. Ему было все равно, услышит ли это его коллега, — в конце концов, он не просил ее звонить в это время. За эту короткую паузу Минетти принял решение рассказать о золотой скрепке. Таким образом поиски — по крайней мере теоретически — можно было бы немного сузить, потому что на острове было много немцев, которые проводили здесь отпуск летом. И Минетти не хотел, чтобы эта синьора Кнауэр заявилась сюда и подняла еще больше пыли.