И лишь сейчас Сузанна по-настоящему поняла, что чувствуют родители, которые выслушивают такое заявление. Однако ей нужно было обязательно поговорить с кем-нибудь. Тишина в квартире была просто невыносимой, поэтому она позвонила своему ассистенту Бену.

— Бен, послушай, ты должен мне помочь, — сказала она, стараясь, чтобы голос звучал спокойно. — Мелани пропала. Я не знаю, где она, и скоро сойду с ума! Она сказала, что переночует у подружки, но там ее нет.

— О боже… — простонал Бен.

— Больше тебе в голову ничего не приходит?

— Что я должен сказать? Я должен тебя успокаивать? Рассказывать, что ты не должна беспокоиться, что она скоро появится? Что в конце концов с большой долей вероятности все снова будет хорошо? Тебе это поможет?

— Чуть-чуть.

— Сузанна, выпей бокал вина и постарайся заснуть. Ты сейчас ничего не сможешь сделать. И нет смысла бродить по улице и искать ее. У нее есть какая-нибудь любимая дискотека, куда она всегда ходит?

— Не знаю. Диско ее не очень интересует.

— Так. — Он помолчал, размышляя. — Мелани семнадцать лет. Похоже, она влюбилась. Вероятно, она сейчас находится на седьмом небе от счастья и думает о чем угодно, но только не о том, что ты можешь беспокоиться о ней. Завтра с утра она будет в школе, а в обед ты поедешь домой и отчитаешь ее.

Сузанна вздохнула:

— Спасибо, Бен.

— Если что, позвони мне. В любое время.

— Хорошо.

Сузанна положила трубку, налила себе бокал вина и расплакалась.

Полтора часа спустя она услышала, как в замочной скважине поворачивается ключ, и через пару секунд в гостиной появилась Мелани. Она нахмурилась, увидев заплаканные глаза матери.

— Хай, — сказала она тихо. — Sorry, я чуть-чуть опоздала.

— Где ты была? — строго спросила Сузанна.

— У одного друга.

— У одного друга?

— О’кей, — у моего друга.

— Как его зовут?

— Это неважно.

— Нет, это не неважно!

Сузанна готова была заорать на нее.

Мелани нервно простонала:

— Что толку с того, что я пришла домой? Ты тут же становишься в позу! Я могла бы остаться на ночь у него. Тебе так было бы лучше?

От такой наглости у Сузанны перехватило дыхание.

— Смотри у меня! — взорвалась Сузанна и поняла, что говорит как ее мать, когда она сама была в возрасте Мелани, и это показалось ей ужасным. — Тебе семнадцать, я отвечаю за тебя! И я должна знать, с кем ты таскаешься.

— А я тебе этого не скажу, хоть ты что делай.

— О’кей, тогда с этого момента все будет по-другому. Ты мне наврала, и доверять тебе я больше не могу. Значит, ты останешься здесь. Все договоренности о свиданиях с таинственным другом ты можешь забыть.

Мелани громко рассмеялась:

— Ты что, хочешь посадить меня под замок? Будешь пристегивать меня наручниками к радиатору отопления, когда уходишь? Да ведь тебя постоянно не бывает дома! Ты что, серьезно думаешь, что я буду сидеть и ждать тебя? Вот об этом ты можешь забыть!

Сузанна знала, что Мелани права. Она не могла запереть ее и не могла работать на полставки, по полдня. Не на этой работе.

— Теперь смотри, мать-кормилица. — Мелани резким движением налила себе вина из бутылки, которую принесла Сузанна, да так, что оно выплеснулось на пол. — Через четыре месяца мне исполнится восемнадцать лет. И я представлю тебе моего друга. Ведь тогда я смогу делать все, что захочу. — Мелани залпом выпила целый бокал. — А сейчас я иду спать. Спокойной ночи!

И она исчезла.

Бледное солнце стояло высоко в безоблачном небе. С восьми часов утра Матиас не сомкнул глаз. Воздух еще был свеж и холоден, но было понятно, что день выдастся жарким.

— Он сидел на балконе и смотрел на входную дверь ресторана. Через два часа он будет стоять там, не подозревая, что Матиас может наблюдать за ним отсюда.

Адриано… Имя — как бархат и музыка, как пляжи море, как красное вино и жасмин. Адриано был Капри, Сардинией и Сицилией, был вкусом чеснока, лимонов и спелых дынь, был запахом пыльной дороги, свежего пота и сладковатой спермы. Адриано был свежим источником, цветком герани и кокосовым орехом, он был словно белый парусник на горизонте…

У Матиаса уже не было сил терпеть.

Море было спокойным и гладким, на нем не было ни единой волны, и парусники останутся в гавани.

«Если бы у нас была лодка, — подумал Матиас, — мы бы качались на волнах в бухте, занимались любовью, а потом забросили удочки и поймали огромную рыбину. Давай улетим, давай поедем вокруг света, пока не очутимся на острове, ты и я, навсегда и во веки веков».

Он был счастлив, свободен, и для него все было возможно.

В десять часов он тщательно оделся. Сандалии, легкие льняные брюки, открытая, подходящая к ним льняная рубашка и шелковый шарф, воздушный, словно случайно наброшенный на плечи. Он засунул бумажник из настоящей крокодиловой кожи в задний карман брюк и сразу почувствовал, что это нехорошо. Бумажник был слишком толстым и тяжелым, оттягивал легкие брюки вниз и ужасно оттопыривал карман. И, кроме того, темная кожа просвечивала сквозь светлую ткань.