Что-то начало щелкать и трещать в трубах, спрятанных в стене – вдруг ожила канализация, ни с того ни с сего.

– А если его не будет? – спросил Хайден. – Тогда каков твой план?

– Тогда я оставлю ему письмо, – сказала я, прислушиваясь к звукам, которые издавали трубы. – Я завтра приеду во что бы то ни стало.

В трубке тоже что-то затрещало.

– Хайден, мне кажется, связь пропадает.

Треск усилился.

– Я тебя не слышу, – закричала я. – Попозже перезвоню!

Отключившись, я посмотрела на часы. Было всего пять тридцать вечера. Слишком рано для ужина. Я покосилась на постель – и мои веки вдруг отяжелели, налились свинцом и начали закрываться. А может быть, подумала я, если я прилягу… всего лишь на минуточку…

Я вытянулась поверх покрывала и положила под голову подушку. Накрахмаленный хлопок пах пудрой, мылом и свежестью – как белье, которое сушат на улице.

Когда я проснулась, было уже совсем темно. Снаружи, на улице, было довольно шумно, все время хлопали дверцы машин. Я протерла глаза и взглянула на часы: восемь тридцать. В животе у меня было пусто, пора ужинать.

Переодевшись в серые брюки от «Гуччи», топ цвета слоновой кости и такую же кофту с длинным рукавом, я взглянула было на свои роскошные шпильки от «Джимми Чу», но выбрала в результате пару сандалий на плоской подошве от «Тори Барч». К этому наряду я добавила нитку жемчуга, подаренную мне бабушкой – дважды обернула ее вокруг шеи и защелкнула серебряную застежку в виде ракушки. Потом я наложила макияж и достала свежий номер «Форбса» из портфеля – надо же было читать что-то во время ужина в одиночестве.

Еще на втором этаже я услышала, что внизу, в столовой, очень шумно, причем большую часть шума создавала та компания, которую я видела раньше в лобби. Я ожидала увидеть там Паулу – но ее не было, а обнаружилась она во дворике перед домом, где стояла, дымя сигаретой и почесывая голову. В свете фонарей с лужайки ее вызывающе светлые волосы казались совсем уж оранжевыми.

– У вас там вечеринка, – сказала я, кивая в направлении двери. Она оглядела меня с ног до головы, держа сигарету между двух пальцев, и выпустила из ноздрей две длинные, густые струи дыма, как ракета, которая взлетает в воздух.

– Угу.

– Похоже, они неплохо проводят время.

Она кивнула и стала разглядывать свои руки, особое внимание уделяя ногтям, словно только что сделала экспресс-маникюр.

Я порылась в сумочке в поисках ключей от машины и наконец нашла их.

– В городе есть какое-нибудь местечко, где можно спокойно поужинать?

Паула поджала губы и медленно покачала головой из стороны в сторону.

– Я бы рекомендовала «Олений рог». У них хорошие стейки. И рыба. И замечательный суп.

Слово «суп» она произнесла как «сю-ю-юп».

– И очень вкусный мясной хлеб – он, кажется, даже городским ценителям по вкусу.

– О, да, «Олений рог», – повторила я, запахивая кофту поплотнее, так как ветер оказался прохладнее, чем я ожидала. – Это место выглядит как паб. Вы думаете, там сегодня вечером действительно будет тихо и спокойно?

Паула чуть сморщила нос и закусила нижнюю губу.

– В среду-то вечером? – она пожала плечами. – Да, очень тихо и спокойно.

Она щелчком отправила сигарету во влажную от росы траву и скрылась внутри.

Я решила идти в город пешком. Вечер был прекрасный, а я чувствовала себя виноватой за то, что уже неделю не была в спортзале.

Уличные фонари придавали центру Бейкона уютный янтарный оттенок. По улицам гуляли люди, туристы заглядывали в витрины закрытых уже магазинов и окна офисов. Стайка подростков стояла у дамбы, один из мальчиков стащил с себя бейсболку и надел ее на девочку, стоящую рядом – и они все рассмеялись.

Я подошла к двери «Оленьего рога», ярко-желтый значок пива «Мишлоб» призывно подмигивал мне с окна, словно приглашая заглянуть. Мясной хлеб… Есть столько всяких вкусных вещей – кому в голову придет есть мясной хлеб?! Дайте мне хороший кусок тунца или просто куриную грудку, маринованную в белом вине, это я понимаю – но мясной хлеб?! Впрочем – ладно. Возможно, мои вкусовые пристрастия тоже кажутся некоторым странными.

Держа в руке свой «Форбс», я открыла дверь и оказалась в большом затемненном помещении. С левой стороны была барная стойка, а справа стояли квадратные столики. Играла кантри-музыка, гремела электрогитара и скрипучий женский голос пел какую-то песню, слов которой я не могла разобрать. Внутри было довольно шумно, гул голосов смешивался с взрывами смеха и грохотом посуды. Вот уж точно не назвала бы это местечко «тихим и спокойным», но я уже пришла сюда, а желудок настоятельно требовал еды. Сделав пару шагов вперед, я увидела около двери грифельную доску, на которой от руки мелом было написано: «Каждую среду – два по цене одного». Что ж, это многое объясняло. Смешно, что Паула была не в курсе.

Пол в «Оленьем роге» был сделан из темного дерева и отполирован до блеска, по потолку шли деревянные балки, с которых свешивались люстры: они были стилизованы под корабельные фонари, напоминали большие медные колокола с кривыми лапами и давали рассеянный, приглушенный свет. Стойка бара была из красного дерева, покрытого слоем прозрачного лака, такими же были столы и стулья.

Свободных мест за столиками не было, да и за барной стойкой народу было полно. Я прошла по залу, стараясь держаться прямо, но чувствовала себя крайне неловко в этом море джинсовых рубашек, футболок и штанов хаки. Нет, здесь можно было увидеть и несколько юбок, и даже пару сарафанов, но в основном толпа была в джинсах. И я выглядела слишком расфуфыренной.