В это время посетителей, как правило, немного, и скучающие продавцы иногда обращают внимание не только на людей, находящихся в зале, но и наблюдают за прохожими за окнами или потенциальными покупателями, подъехавшими к магазину на машине. Продавщица кондитерского отдела, которую доставил Станислав, как раз и маялась бездельем в нужное время и в нужном месте.

Где-то в районе девяти часов вечера у входа остановилась темно-синяя «Ауди». Дверца со стороны пассажира открылась, и из нее вышел мужчина. Водитель оставался в машине. Мужчина, прежде чем зайти в магазин, немного замешкался у входа. Он обратил внимание на банкомат, секунду подумал, обернулся к машине и указал на него водителю пальцем.

Мужчина зашел в магазин и направился к винному отделу, где купил бутылку шотландского виски и две пачки сигарет «Парламент». Сигареты он засунул в карман, а бутылку виски – за пазуху. Выйдя из магазина, мужчина подошел к машине, открыл дверцу и коротко переговорил с водителем. Продавщица видела, как ему из салона что-то передали, вполне возможно – кредитную карточку. Он взял ее и двинулся к банкомату.

Не прошло и полминуты, как дверца машины распахнулась и из нее вылез водитель. Это была женщина. Она быстро поднялась по ступенькам к банкомату, которого из магазина видно не было, и что там происходило, естественно, продавец не видела. Однако почти сразу парочка покинула крыльцо магазина и скорым шагом двинулась вправо к перекрестку.

В тот субботний вечер продавщица не акцентировала своего внимания на поведении этих людей. Она работала через день. Только сегодня, придя на работу и узнав, что автомобилем, простоявшим около полутора суток у магазина, заинтересовалась милиция, женщина припомнила до мелочей субботний вечер. Она же и доложила Крячко, что сразу после ухода этой парочки в магазин зашли патрульные милиционеры. Один из них купил сигареты, и они отправились дальше. Вероятно, именно патруль спугнул парочку.

Продавщицы, описывая внешность подозреваемых, были едины во мнении, что и мужчина, и женщина несли на себе печать если не нищеты, то очень скромного образа жизни. Поэтому мужчина хорошо запомнился своими покупками. Шотландское виски и «Парламент» люди с подобным внешним видом обычно вниманием обходят и берут что-то более простое и доступное. Хотя не стоит сбрасывать со счетов, что и у долларовых миллионеров бывают свои причуды в одежде. А может, он просто с дачи возвращался… Все может быть, но именно несоответствие внешнего вида и покупок запомнилось продавщицам.

Одеты они были очень просто. Мужчина – в неновой куртке из плащевки грязно-синего цвета, в потертых темных джинсах и вязаной черной шапочке, глубоко надвинутой на брови. Описанная продавщицами одежда в деталях соответствовала рассказу Надежды Сергеевны, старушки со второго этажа.

Но, главное, работницы магазина подтвердили слова пожилой женщины о том, что у подозреваемого травмированная или больная спина. Он держал ее неестественно прямо и при ходьбе смотрелся неким малоподвижным роботом. Еще они добавили, что роста мужчина был повыше среднего, примерно под метр восемьдесят, но смотрелся очень худым, даже изможденным. С возрастом, правда, женщины разошлись во взглядах. Кондитерша уверяла, что мужчине как минимум сороковник, а та, что продала ему виски и сигареты, оценивала где-то едва за тридцать.

Женщину, в магазин не заходившую, рассмотрела через витрину только продавщица кондитерского отдела, и то невнимательно. Она описала ее одним емким словом: «никакая». Правда, потом расщедрилась на большее, припомнив, что ростом та была невысока, худощава и издали смахивала на подростка. А одета в неяркую стеганую болоньевую курточку до пояса, джинсики и, опять же, на голове – вязаная шапочка.

– Ну ты, Лева, мудр, как змий! – похвалил Гурова Стас, закончив свой рассказ. – Точно просчитал, почему они машину бросили в том месте. Спугнули их от банкомата.

– Змий – это тот, который зеленый, и с ним мы пока в завязке. А мудрый – это змей, – поправил Станислава Лев Иванович и скромно констатировал: – И вообще, даром, что ли, я пашу эту землицу уже третий десяток лет? Пора иногда и урожай собирать.

Слова про урожай Гуров договаривал медленно и несколько перекривившись, словно его мучила зубная боль. Причем кривился он той половиной лица, которая была не видна Стасу. И еще Гуров припомнил, что Крячко, как правило, пленных не берет. Лев Иванович разглядел, что его боевой товарищ после трудов праведных решил испить чайку. И, похоже, с теми круассанами, которые он прихватил утром из кафе…

Проверив наличие воды в электрочайнике, Крячко включил его и двинулся к шкафу, где оставлял пакет со сдобой. Открыв дверцу, он внимательно оглядел пустую полку, потом заглянул пониже, повыше и недоуменно пожал плечами. Неожиданно его глаза боковым зрением поймали часть искомого в мусорной корзине. Станислав повернулся и стал задумчиво рассматривать скомканный пакет, в котором когда-то лежали круассаны.

Лев Иванович попытался произвести противолодочный маневр, пытаясь сложным зигзагом передвинуться по кабинету ближе к двери, однако понял, что у него шансов нет. Даже герой-подводник Александр Маринеско при данной диспозиции мимо Стаса не проскочил бы и не пробился бы в нейтральные воды. Гуров склонил голову, припомнив, что повинную голову меч не сечет, и стал ожидать неизбежного.

Однако Варфоломеевской ночи, как и последнего дня Помпеи, не случилось. Крячко лишь скорбно покачал головой, отчего Льву Ивановичу стало очень стыдно, и торжественно произнес недлинный монолог о бесстыдных проглотах, которые нагло объедают своих боевых товарищей.

Попытка оправдания тем, что круассаны скормлены погибающему от голода Веселову, была решительно отметена. Стас непримиримо выставил палец в грудь Гурова – точь-в-точь, как красноармеец с плаката «А ты записался…» – и прозорливо констатировал, что один голодный капитан столько сожрать не мог. И поэтому налицо имеется хищение частного имущества по сговору группой безответственных лиц, эдаких оборотней в погонах, что еще более усугубляет содеянное. Высказавшись таким образом, Крячко с гордо поднятой головой покинул кабинет, оставив Гурова обдумывать свой горький и более чем недостойный поступок.