– Все в порядке, товарищ полковник?

– В полном, – Крячко улыбнулся. – Вы, как всегда, вовремя. Пошли, Яша.

Полковник отдал автомат младшему по званию, а сам остался только со своим табельным. Они вместе поднялись по крыльцу, миновали распахнутую настежь дверь и оказались в доме. Трое братков лежали на полу лицом вниз с заложенными на затылок ладонями. В спины им смотрели дула автоматов. Двое были мертвы. Снайпер сработал грамотно и безукоризненно. В кресле возле камина расположился сам Александр Романович. Он демонстративно держал руки поднятыми над головой. Один из бойцов группы, возглавляемой майором Цаплиным, держал Глазберга на прицеле.

– Добрый вечер, Александр Романович, – Крячко приблизился к ним и рукой опустил автомат бойца вниз. Тот все понял и отошел в сторону. – Что же вы так встречаете меня? Не хотели видеть?

– У меня с самого начала были подозрения, что ты мусор, – Глазберг не опускал руки, но разговор с полковником начал в нарочито пренебрежительном тоне. Слово «мусор» он и подавно произнес с презрительной оттяжкой. – Но я надеялся, что ошибся. Всегда хочется думать о людях лучше, чем они есть. Как там в классике?.. Обмануть меня несложно, поскольку сам обманываться рад. За точность цитаты не ручаюсь, но в целом это про меня.

Люди Цаплина уже обыскали лежащих на полу братков и разрешили им подняться на ноги. По одному повели к выходу из особняка. Трое бойцов поднялись с проверкой на второй этаж. Сам Цаплин переминался с ноги на ногу за спиной полковника, ожидая дальнейших распоряжений.

– Поговорим? – предложил Крячко, не отрывая взгляда от лица Глазберга.

– О чем?

– Полагаю, нам есть о чем. Но для начала можете опустить руки.

Глазберг повиновался. Цаплин тактично откашлялся, привлекая внимание Крячко. Стас обернулся.

– Мы его не обыскивали, – негромко произнес майор.

– В этом нет необходимости. Такие, как наш уважаемый Александр Романович, при себе оружия не носят, если они, конечно, не на охоте. Верно, Александр Романович?

– Чего вы от меня хотите? – вскинулся Глазберг.

Крячко не сразу удостоил его ответом.

– Оставь нас, Яша. Можешь подождать в машине или… В общем, не важно. Я сам справлюсь.

– Хорошо, товарищ полковник.

Цаплин ретировался, оставив полковника наедине с задержанным. Только после этого Крячко придвинул себе стул и сел напротив Глазберга. Лицо Станислава сделалось суровым.

– Итак, – с растяжкой произнес он. – Начнем с главного, Александр Романович. Запротоколируем беседу потом, а пока… Меня интересует Дражайский.

– А при чем тут Дражайский? – удивился Глазберг.

– Перестаньте, – Крячко поморщился. – Мы же с вами взрослые люди, Александр Романович. К чему эти игры в кошки-мышки? Что, мне вас на каждом слове ловить надо? За пару дней, что я провел в вашей организации под личиной Шурупа, я успел кое-что выяснить. О том, как вы разбираетесь с должниками. Матвеев, Ремизов и так далее. Я оставил жизнь Мишане, и он взамен согласился дать против вас показания. Скольких должников он отправил на тот свет по вашей указке? А скольким вынес недвусмысленные предупреждения? Боюсь, у вас лично, Александр Романович, выйдет весьма внушительный послужной список. И согласно этому списку придется ответить по всей строгости закона. Но лично я… – Крячко выдержал паузу, не без удовольствия наблюдая за тем, как вытягивается лицо собеседника. – Я занимаюсь расследованием дела об убийстве Юрия Дражайского…

Глазберг вздрогнул так, словно по нему пропустили электрический ток, и Станислав не мог не заметить этого. Хозяин особняка подался вперед, и полковник, расценив это движение как попытку подняться с кресла, приподнял дуло пистолета на уровень груди Глазберга. Пощелкал языком.

– Поспокойнее, Александр Романович, поспокойнее, – предупредил он. – Не надо таких движений. Я сегодня слегка утомился и потому не могу нести никакой ответственности за сбой своей нервной системы. Так что лучше держите себя в рамках. Как говорится, от греха подальше.

– Нет… Я… – Глазберг встряхнул головой, словно прогоняя какое-то невидимое полковнику наваждение. – Я в самом деле никак не могу понять, к чему вы клоните. Я не отрекаюсь от тех обвинений, которые вы озвучили, но и не собираюсь подписываться под ними. Предпочту, чтобы с этим разбирались мои адвокаты. Но Дражайский… При чем тут он? Готов открыто признать, что Юра действительно был должен мне приличную сумму…

– Полмиллиона, – уточнил Крячко.

– Чуть меньше. Но ненамного, – Глазберг перевел взгляд за окно, и почему-то вид запихиваемых в служебную «Газель» ребят из его охраны поверг его в состояние уныния. – Дело не в том, сколько Юра был мне должен… Вернее, он должен был даже не мне – казино. А я никогда не путаю личные отношения с деловыми. Разумеется, как хороший друг Юрия, а мы были дружны, полковник, можете не сомневаться, я дал ему отсрочку. Большую отсрочку. Потом еще одну, поменьше, потом еще… Но не мог же я спускать ему долги до бесконечности. И простить их совсем я тем более не мог. Потому что…

– Потому, что вы не путаете деловых отношений с личными, – саркастически подсказал Крячко. – Я это запомнил. Что дальше?

Глазберг откинулся на спинку кресла и сложил руки на животе. Глаза слегка прикрыты. Складывалось такое ощущение, словно он ужасно переутомился за те несколько минут, что ему пришлось разговаривать с представителем закона.

– Юра никогда не смог бы отдать мне тех денег. Я понял это совершенно ясно после того, как он не уложился в третий предоставленный ему срок. Впрочем, этого и следовало ожидать. После той пассии, что он завел себе…