– Что? Причем он тут?

– Не знаю, - честно призналась подруга.
– Просто как-то вы себя странно ведете, и это странное взирание на тебя Джессики...
– задумчиво проговорила она.

– А что, она именно взирает?
– уточнила Энджи

– Ага.... Именно что взирает, с эдаким молчаливым презрением. Никогда ее такой не видела. Словно ты покушаешься на ее кусок торта, - Вэл вопрошающе уставилась на подругу, но та лишь пожала плечами.

– Не знаю я, солнце. Сама запуталась... А эта... Куклоподобная... пусть найдет себе другой объект для взираний, от меня все равно толку мало, я этого даже не заметила, - ответила Энджи и усмехнулась.
– Вали давай. Опоздаешь.

– Не проблема, - Вэл снова встала.
– Пойду, заодно поговорю с Алексом.

– Ну, удачи, - Энджи вздохнула и пристроила голову на руки - определенно странный день.

Перемена закончилась, а Энджи все лежала . "Нет, с ней определенно что-то происходит. Вот только почему она молчит? Как будто я ее не поддержу. Нет, ну конечно я могу не совсем цензурно высказаться, но, Господи, за расставание с "этим", я ей все прощу. Вот только почему она молчит?"

– Мрак!
– выдохнула она.

– Что именно?
– голос сзади заставил вздрогнуть и обернуться. На третьей парте, отложив журнал, сидел Дин и смотрел на нее.

– Да так, - она передернула плечами, - мысли дурацкие. А что ты здесь делаешь?

– В каком смысле?
– удивленно моргнул парень.

– Ну, - она бессмысленно обвела рукой пространство, - я думала, все ушли, а ты здесь, - Энджи сама чувствовала, как глупо это звучит, но он лишь повел плечами:

– У меня освобождение.

– А-а, - и вроде разговор уже закончен, но он почему-то не отводит глаз.

– Тебя что-то смущает?
– он задал вопрос, который Энджи сама пыталась решить. Она встала и подошла к окну.

– Да нет, просто - она вздохнула и повернулась к Дину лицом. Он уже тоже встал, причем возле учительского стола, совсем рядом.

– "Просто" что?
– парень пристально посмотрел на нее, а Энджи почему-то, вспомнила тот их дурацкий поцелуй, и сердце непроизвольно сжалось.

– Не знаю, - честно призналась она, а голос прозвучал хрипло и сдавленно.

– Просто странно находиться рядом с человеком, которого ненавидишь, - эти слова больно ударили по сердцу, она отвернулась. "Ненавижу? Если бы все было так просто. А как?" Он взял ее за руку и повернул к себе, пытаясь понять, что же творится с ним, с ней, со всем миром, а ноздри защекотал ее аромат.

– Не надо мне в сотый раз напоминать, что ты меня ненавидишь, - она нахмурилась.

– Так же, как ты меня, - странно, но произносить эти слова было... больно?

– Может объяснишь, за что, мне, а заодно и себе, - что-то настолько странное прозвучало в ее голосе, что он действительно начал говорить:

– Я уже не знаю, что думать. Все вышло из-под контроля. Жизнь обрела этот жуткий цвет, когда потихоньку черный и белый сливаются, и получаются лишь странные пятна, мутные, размытые. И ты нашла себе более-менее чистый кусочек, хватаешься за него и говоришь, что ты правая. Для кого? Где? В вечной, непрекращающейся войне людей с самими собой. Ты правая для себя и того немногочисленного населения, которые стоят на твоем светлом кусочке. А для кого-то светлым оказалось совсем другое пятно. Но ты выливаешь на него свое презрение, возможно безразличие, возможно - ненависть. За что? Лишь за то, что он другой, и мир для него другой. И добро у него другое, или нет для него добра вовсе... А ты... Ты никогда не задумываешься, почему так произошло, но ты ввязалась в эту войну, хотя, возможно, сама не поняла этого. Твой светлый кусочек. Ты так боишься выйти за его рамки и увидеть хоть немного настоящего мира.

Конечно. Для тебя существует лишь этот мир, а я другой. Но ты не хочешь этого понять. Поэтому ты так ненавидишь меня? Потому, что я стою на кусочке другой серости?
– он до боли сжал ее запястье, но разве это имело сейчас значение?

– Я ненавижу не тебя, а себя - за трусость и невозможность говорить...
– долгий хриплый вздох. И так хочется прижаться к нему, крепко-крепко. Почувствовать себя в безопасности. Но это невозможно. "Он ненавидит меня".

– Говорить что?
– Дин замер. "Что ненавидишь меня, просто за то, что я есть..." - сердце разлеталось на осколки. Так хотелось прижать ее к себе, и пусть весь мир летит к чертям.

– Ты ненавидишь меня, просто за то, что я есть, зачем тебе еще что-то...
– слова сорвались с губ. Ну вот. Она сказала то, что для нее всегда было правдой. Она знала это всегда.

Дин не успел ответить. Дверь распахнулась, и в комнату влетела Вэл.

– Энджи, пожалуйста... я сказала Алексу, что не люблю его, а он... Я не знаю, что делать. Ведь он не любит меня, просто его бесит потеря "собственности", а я не хочу. Я не люблю его, но мне нужна помощь... Кажется...

Договорить она не успела. В кабинет ворвался Алекс...

– Энджи, - в панике зашептала подруга, вцепившись в ее руку, а уже через минуту выпрямила плечи и гордо развернулась, словно не было ничего, вот только рука сжимала пальцы Энджи, как тиски.

– Валери, - прошелестел на пороге разъяренный голос и все присутствующие в кабинете непроизвольно поежились.

– Ты хотел что-то еще, Алекс?
– спокойным, почти светским тоном уточнила девушка. "И это она психовала минуту назад?" - не поверил Тревор и с уважением посмотрел на девушку.

– Думаю, мы не договорили, - ответил юноша, и его лицо исказилось злобой и каким-то яростным предвкушением.