– Он плохо на тебя влиял, - раздался бесстрастный голос у неё из-за спины.

Девушка резко обернулась, ударившись локтем о раму зеркала.

– Где... где он теперь? Ты запер его у себя?

Невысокий мужчина, каким Создатель всегда представал перед ней, усмехнулся. Очень знакомой, ядовитой усмешкой - одним уголком тонкогубого рта.

– Братец твой теперь у своей матушки. Меня он уже утомил.

Девушка вскрикнула, но тут же прикрыла рот ладонью. Вся страна знала: ведьма, соблазнившая короля, не пережила первых родов.

Несколько минут она простояла так: молчаливая и бледная. А потом тряхнула головой и решительно прошла мимо невзрачного мужчины - словно того не было вовсе. Скоро Он и в самом деле растворился в солнечных бликах, рассыпался стрёкотом кузнечиков и пением птиц. Но девушка не думала об этом. Она наломала орешника и стянула в веник. К тому времени, как перед избушкой объявился царь, единственная комната была уже убрана, прорехи в крыше забраны плетёными щитами из гибких ветвей плакучей ивы, а разбитые окна закрыты ставнями.

– Пойдём со мной, родная, - тихо сказал царь. Доспех его был изрядно помят и залит кровью. Не его кровью - чужой. Но всё равно она сочувственно вздохнула и погладила его по щеке.
– Не годится тебе тут... деревенские прознали уже. Скоро поджигать придут.

– Задержи их, - попросила девушка и помогла завоевателю разоблачиться.
– Я хочу немного побыть здесь. Одна.

Царь медлил, прежде чем ответить. Сестра поднесла ему воды. Колодезной, холодной до боли. Но ему стало легче.

– Пожалуйста, - сказала она кротко, опустив взгляд.
– Это мой последний каприз. Я больше не стану перечить. И ни о чём тебя никогда не попрошу.

Он отложил острозубую корону и обнял свою отраду, единственное, что осталось от счастливой страны детства, зарылся лицом в её тёплые локоны. Прошептал:

– Ты же знаешь, я мир ради тебя переверну.

– Не надо, - тихо ответила девушка, лаская золотистые, как у неё самой, волосы угнетателя и тирана.
– Дай мне только время. До полной луны.

***

– Упрямая!
– Она с удовлетворением разглядывала домик у себя на ладони.
– Совсем как ты.

Он хмурил брови и прислушивался к мелодии, которую напевала девушка в избе.

– Раз-два, три-четыре,

Виверн крылья растопырил.

Пять-шесть, семь-восемь,

Вон дракон залёг у сосен.

Кто страшней из них злодей?

Разбегайся поскорей!

Пестик проворно отбивал такт нехитрой детской песенки, ступа из красного тиса нагрелась в руках - сестре некроманта не впервой растирать ингредиенты для снадобий. А рецепт того, над которым она сейчас трудится, даже не нужно вычитывать в книге. Врезался в память. Уж больно воспоминания с ним связаны... незабываемые.

– Ты её не остановишь?

Ладонь с избушкой ткнулась прямо Создателю под нос. От Его чиха с крыши едва не послетали ивовые заплаты.

– Не представляю, как.

– Придумай что-нибудь. Знамение яви или выскочи из горящего куста. Как ты любишь.

Он только поморщился.

– Не тот случай.

Она пренебрежительно фыркнула, но взглянула искоса - одобрительно.

Девушка в избушке осторожно достала из сумки укутанный в несколько слоёв шёлка бокал. Протёрла этой же тканью и наполнила водой из щербатого кувшина. Хрусталь засверкал в прихотливом пламени свечей.

– Раз-два, три-четыре...

Так же, как девушка в игрушечной избушке, Творец напевал под нос навязчивую в своей простоте мелодию, придуманную не Им. И в такт с ней перекатывался с носков на пятки. И обратно.

– Виверн крылья растопырил.

Девушка чётким движением заправского аптекаря отмеряла ингредиенты: белый порошок на кончике ножа, пол-ложечки серой пыли, одна маслянистая капля, выжатая из резко пахнущей кашицы, обёрнутой марлей.

– Пять-шесть, семь-восемь.

Взошла луна. Круглая, как новенькая полтина. Ветер, без того едва ощутимый, вовсе стих. Гнетущее ожидание загнало в укромные норки и ночных охотников, и их возможных жертв.

– Вон дракон залёг у сосен.

Ни в одной из окрестных деревень не светились окна. Люди спали крепко, но тяжело, беспокойно. Дети вздрагивали и хныкали.

– Кто страшней из них злодей?