Внезапно вспомнились его визиты в наш дом в пору, когда был жив отец. Я в то время еще не воспринимала его комплиментов, в которых он подчеркивал, что я необычайно очаровательное и милое дитя, но даже тогда мне не нравилось, как он подолгу сжимал в своей ладони мою, как темнел его взгляд и наполнялся особым предвкушением — именно так люди смотрят на очень аппетитное блюдо.

Теперь же барон склонился над моей рукой, и я с трудом удержалась от того, чтобы не зажать нос. Кажется, Вильям разделял мнение многих стариков, которые до сих пор считали, что ежедневно принимать ванну, вредно для здоровья. Кисловатый запах мочи и немытого тела, кое-как приглушённый сильным ароматом слишком резких духов, сбивал с ног. Меня едва не стошнило, но, к счастью, барон отстранился. Глядя на меня с настоящим голодом в светло-голубых глазах, он проговорил:

— Розалинда, вы стали еще прелестней. Ах, это очарование юности! Нетронутая свежесть, подобная чистоте готового распуститься бутона. От вас невозможно отвести взгляд.

— К чему же отводить, барон, — раздался голос мачехи, — любуйтесь, этого вам никто не запретит.

И они вдвоём рассмеялись, словно шутка была на редкость удачной. Я уже хотела отговориться срочным делом и уйти в дом, когда на аллее появился всадник. Мачеха радостно вскрикнула, а мои ноги приросли к земле. В стремительно-приближающемся к крыльцу наезднике я узнала отчима. Сердце забилось в груди с удвоенной силой и не желало умерять свой бешеный стук, а на губы просилась глупейшая счастливая улыбка, которую я сдерживала с огромным трудом.

Джаральд спрыгнул с лошади, решительным шагом подошёл к нашей маленькой группе и остановился рядом с мачехой, попросив представить его гостю. Мне было так невыносимо смотреть на довольное лицо Катрин, когда она говорила барону о своём муже. За что она так со мной? Это ужасно, это просто невозможно видеть рядом Джаральда и Вильяма и невольно сравнивать высокую, подтянутую и гибкую фигуру отчима с этим жирным индюком. Мне хотелось убежать к себе в комнату и разрыдаться в подушку, проклиная всех тех, кто имел право распоряжаться моей жизнью и навязывал мне этот чудовищный выбор.

Пока мужчины обменивались приветствиями, я попросила у Катрин разрешения уйти, сказав, что с самого утра чувствую головную боль и мне необходимо немного отдохнуть. Не ожидала, что мачеха так легко согласится, однако приезд Джаральда подействовал на неё совершенно волшебным образом, и меня благосклонно отпустили, напутствовав отдохнуть до вечерних развлечений. Катрин даже сказала, что всех прочих гостей она поприветствует сама.

Я вошла в ярко освещённую гостиную, полагая, что смогу побыть здесь одна какое-то время. Через раскрытые окна из сада долетал весёлый смех. Кажется, гости затеяли очередную игру. После ужина, на котором мне пришлось сидеть рядом с бароном и слушать его пространственные речи о том, как одиноко холостяку живётся в большом доме, как не хватает этому дому хорошей хозяйки, что слуги совершенно распоясались, я действительно почувствовала ту самую головную боль, про которую говорила Катрин. Принимать участие в играх не хотелось, однако запереться у себя мачеха бы мне не позволила. Я направилась к окну, взглянуть на играющих, и резко затормозила на полпути, заслышав окликнувшего меня барона.

— Милая Розалинда, как я рад, что вы решили составить мне компанию.

Мужчина с трудом поднялся из мягкого кресла у камина и пошёл ко мне, а я сделала шаг назад и замерла, упёршись в маленький круглый столик.

— Сегодня чудесный вечер. Может, хотите прогуляться по саду?

— Я бы с огромным удовольствием, барон...

— О, прекратите. Зовите меня просто Вильям.

— Я... я сегодня неважно себя чувствую целый день, Вильям. Извините меня.

— Ничего страшного. Достаточно и того, что вы составляете мне компанию сейчас, — мужчина встал слишком близко и протянул руку, поднимая мой подбородок. — Дайте немного полюбоваться вами, Розалинда, вы ещё больше похорошели с момента прошлой встречи.

Он склонился её ниже, а я откинулась назад, пытаясь избежать его прикосновений. От резкого запаха духов голова разболелась сильнее.

— Мне непременно хочется выразить своё счастье от нашей встречи. Вы ведь не против нежного родственного поцелуя?

— Не нужно, барон! — я резко рванулась в сторону, зацепилась ногой за тяжёлую ножку столика и упала на пол.

— Розалинда! Вы в порядке? — в голосе барона послышалось волнение. Он попытался наклониться ко мне, желая помочь, но Вильяму мешал его большой живот.

— Я в порядке, я сама, — попытавшись встать, охнула от резкой боли в лодыжке.

— Что с вами?

— Кажется, подвернула ногу.

— Я позову слугу. Подождите...

— Что-то случилось? — негромкий голос отчима привлёк наше внимание, а сам Джаральд неспешно вошёл в гостиную сквозь раскрытое окно. Холодный взгляд с кроющейся в нём усмешкой скользнул по мне, растянувшейся на полу, и барону, замершему в полупоклоне.

— Розалинда повредила ногу, — барон, шумно дыша, выпрямился. — Нужно позвать слуг.

— Не волнуйтесь, Вильям, я сам отнесу Розалинду в её комнату и велю слугам принести всё необходимое.

Джаральд приблизился, а я переводила взгляд с него на барона, не зная, стоит ли начинать протестовать и отбиваться, но решила, что столь явная демонстрация слишком сильных эмоций может навести Вильяма на подозрения. Отчим опустился рядом на одно колено, взял меня на руки и легко поднялся, крепко прижав к своей груди.

Он стремительно вышел из гостиной и, велев слуге в холле принести льда в мою комнату, стал быстро подниматься по лестнице. Я старалась не шевелиться, отвернула голову к его плечу, пытаясь не встретиться с ним взглядом, и лежала в его руках тихо-тихо, наслаждаясь ароматом его густых блестящих волос, почти касавшихся моей щеки.