— Когда пойду, сразу начнете выламывать дверь. Перед дверью не стойте. Шевелите ее сбоку. Только услышав мои выстрелы внутри дома, будете ломать ее по-настоящему.

Трое кивнули. Сожалея об испорченном пальто, Смирнов по-пластунски пополз к избушке. Достигнув угла дома, двинулся к первому окну. Дополз до него и залег. Стрелки поняли и перенесли огонь на соседнее окно. За углом внушительно затрещало: трое начали ломать дверь.

Прикрыв лицо, Смирнов нырнул в разбитое окно. Перекатываясь по полу, он выстрелил в бандита с пистолетом. Второго вооруженного он увидел лишь тогда, когда тот выстрелил в него, но не попал. Зато ответный выстрел Смирнова был точен. Потом он выпустил обойму над головами оставшейся четверки. Для устрашения.

Ворвались милиционеры. Живых повязали. Кто-то стонал, кто-то плакал. Смирнов поднялся, спрятал пистолет, стал отряхивать пальто. Подошел капитан, доложил:

— Четверо под стражей. Одного вы на месте, другой тяжело ранен. Санитарная машина будет через десять минут.

— Первый раз после фронта убиваю, — не капитану, себе сказал Александр.

— Их бы всех за Игнатьева без суда к стенке поставить.

— Поставят, — вяло успокоил капитана Александр и спросил — Машина есть?

— Да ваша же! — удивился капитан.

— Тогда поеду. Вы сами тут разберетесь.

— Спасибо, товарищ майор.

— За что? За то, что человека убил?

— Не человека — бешеную собаку, — убежденно произнес капитан.

— Не понимаю вас, Александр Иванович, — сказал шофер Вася, когда тронулись. Вася был очень молод и до чрезвычайности категоричен. — Зачем сами-то? Приказали бы любому, и все. Пусть выполняют! А ваше дело — руководство осуществлять.

— Стоять и смотреть, что ли?

— Ну, зачем же. Советы давать, указания. Под пули командиру лезть негоже.

Так и твердил Вася до самого МУРа. Александр молчал. Никто не мог этого сделать, не подвергая себя смертельной опасности. Никто, кроме майора Смирнова, который в годы войны командовал ротой десантников.

…Чай гоняли с наслаждением.

— Ты и жасминного слегка присыпал? — поинтересовался после второго стакана Александр.

Казарян кивнул.

— Откуда взял?

— Китайский секрет, как говорится в одной детской книжке, — туманно ответил довольный собой Казарян.

— У секретарши Верки выпросил, — буднично раскрыл китайский секрет Ларионов.

— Самого, значит, мы обделили, — догадался Александр.

— Обойдется. У него китайские делегации часто бывают. Привезут, — суров был с начальством Роман Казарян.

— Намылит он загривок твоей Верке.

— Для нее пострадать за меня будет великим счастьем.

— Трепло ты, Рома! — возмутился Ларионов. — У нее же любовь с Гришиным из НТО.

— Так то земная любовь, меня же она любит неземной, я бы даже сказал — надмирной любовью.

Отпустило затылок, перестало ломить глаза. Хорошее это дело — сидеть с ребятами, чаи гонять.

— Я прав оказался, Саня, — заговорил Казарян. — Огольцы задействованы на всю катушку. Кто-то через них искал Васина. По цепочке. На прямой связи, видимо, Геннадий Иванюк. Но и у него нет непосредственного контакта. Вероятнее всего — точно обусловленные по месту и времени связные. Мне люди нужны, Саня. Поводить вышеупомянутого Геннадия Иванюка.

— Где я их тебе найду? Все на прочесывании. Мне и вас-то оставили под слезные мои причитания.

— А что делать будем?

— Плакать, — разозлился вдруг Смирнов. — Думай! Мне за всех, что ли, думать?!

— Конечно, непосильная для тебя задача, — охотно согласился Казарян.

— Смотри, Рома, язык в момент укорочу.

— Это каким же макаром?

— В отделение Крылова переведу.

Команда Крылова занималась карманниками. Работа хлопотливая, на ногах, почти всегда безрезультатная, и оттого крепко неблагодарная.

— Произвол — главный аргумент начальства, — попытался продолжить сопротивление Роман, но Смирнов спросил по делу:

— Кто у них за Ивана проходил? Жорка Столб?

— Вроде он.

— Почему «вроде»?

— Вон Сережа во мне сомнения разбудил. Сережа, скажи.

Тихий Ларионов был известен неукротимой въедливостью. За это и ценили. Он поставил стакан на сейф, поднялся:

— В деле странный диссонанс…

— Ты не в консерватории, Сережа, — вкрадчиво заметил Казарян. — Попроще нам изложи, по-нашему, по-милицейски.

— В деле странный диссонанс, — упрямо настоял на своем Ларионов и разъяснил: — Замысел — одно, исполнение — другое, а завершение — совсем уж третье. Задумана операция весьма остроумно, я бы даже сказал — изящно. Исполнена же несколько грубовато, — ну, зачем вохровца темнить, доски, по которым контейнеры катили, оставлены, следы от машины не уничтожены. Ну, а уж Колхозник с шкурками на рынке — совсем никуда.