Ариэль вздыхает, но протягивает руку, чтобы взять страницу из записной книжки Альфы. Я колеблюсь, но все же отдаю ее ему. Существует столько много других вещей, о которых я могла бы попросить Ариэля. Я могла бы попросить его избавиться от Альфы в ту же секунду, когда его назначат на должность. Или не брать моего дедушку в первое поколение Стражей. Или спрятать меня так, чтобы ни один из Стражей никогда не нашел бы меня. Но я молчу. Мы находимся слишком близко к моему будущему, и я могу изменить его даже одним-единственным невинным комментарием.

— Зачем мне это делать? — интересуется Ариэль.

Я не знаю, как ответить на этот вопрос, не раскрывая слишком много информации.

— Мне хочется думать, что однажды я буду очень много значить для вас и что вы будете знать, что я всегда поступаю правильно. — Ариэль начинает хмуриться. — Вы не обязаны ничего решать прямо сейчас. Но если наступит день, когда вы поймете, что я права, то, прошу, помогите мне. Пожалуйста.

Ариэль опускается на стул, кладет локти на стол и, закрыв глаза, опускает голову на ладонь. Несколько секунд он молчит, а потом, наконец, произносит:

— Я не могу ничего обещать.

— Понимаю. Но надеюсь, вы все же выполните мою просьбу. — Это все, что я могу сказать.

Мы с Еллоу покидаем здание тем же путем, каким пришли. Через разбитое окно на первом этаже.

— И что нам сейчас делать? — спрашивает она.

— А сейчас мы будем проецироваться.

Еллоу удивленно поднимает бровь.

— Куда? Знаешь, я уже начинаю терять терпение.

— Я не знаю куда, и на самом деле это не имеет значения. Наше настоящее не будет изменено, пока мы не спроецируемся снова. А значит, для того, чтобы узнать, поможет ли нам Ариэль, мы должны покинуть время, в котором находимся сейчас. Ведь это работает именно так?

Еллоу кивает.

— Так что выбирай дату, и мы переместимся в этот день.

— Я не знаю, — со вздохом отвечает она. — Завтра. Канун Рождества одна тысяча девятьсот шестьдесят третьего года.

Я настраиваю часы. Один оборот головки, отвечающей за день перемещения.

— Это разумно.

Я наблюдаю за тем, как Еллоу делает то же самое, а потом мы одновременно закрываем крышки часов.

Перемещение длится всего лишь долю секунды, и я даже не чувствую его.

— Ну? — спрашивает Еллоу, глядя на меня широко раскрытыми глазами, в которых плещется нетерпение. — Ты уже каким-то волшебным образом знаешь ответ?

Я замираю и начинаю размышлять. Я не чувствую себя как-то иначе. Навряд ли Ариэль отвел меня в сторонку, когда мне исполнилось четырнадцать лет, и рассказал всю правду. Нет, если бы он собирался помочь нам, то сделал бы это более тонко и незаметно. Но как?

Я провожу руками по волосам и дергаю за концы прядей. Больно.

— Может, нам нужно спроецироваться еще раз. Может, нам нужно снова увидеть Ариэля в настоящем?

— В настоящем? — вторит мне Еллоу. — Ты хочешь прийти в дом члена Стражи времени в настоящем? Ты сошла с ума? Может быть, Ариэль — Сэвен — и не собирается выдавать нас, но я точно могу тебе сказать, что его дом находится под наблюдением, особенно из-за связи, которая существует между вами.

Она права. Конечно, она права. Я трясу головой.

— Тогда, может быть, нужно переместиться в дом моей мамы? Может, Ариэль что-нибудь отправил мне?

— А ты не думаешь, что дом твоей мамы тоже находится под наблюдением? Ирис, ты меня разочаровываешь.

— Тогда я не знаю, что делать! — Я поднимаю руки и прижимаю ладони ко лбу. Неожиданно меня осеняет.

— Боже мой, — восклицаю я. — Вот оно.

— Что? — интересуется Еллоу, но я уже поднимаю рукав серого платья, от которого хочется чесаться. Взявшись за браслет, я спускаю его на запястье, расстегиваю и показываю Еллоу.

— Его подарил мне Ариэль, — говорю я ей. — В первую Хануку, которую я провела с семьей Эйба.

— И ты думаешь, что в твоем браслете спрятана подсказка?

— Да. — Как только я произношу это, то сразу понимаю, что права. Ариэль спрятал необходимую нам информацию в этом браслете. Мой Ариэль. Дедушка Эйба. Мужчина, который открыл для меня свое сердце и распахнул объятия, даже зная, кто я такая, хотя и понимал, что мне об этом ничего не известно. Он бы помог мне. И ответ находится в этом браслете.

Я подношу его к глазам и прищуриваюсь: серебряный браслет с подвесками. Вот мини-версия Эйфелевой башни — не то чтобы я когда-нибудь была в Париже — рядом с ней мини-пудель — не то чтобы у меня когда-нибудь была породистая собака — серебряный ключик, птичья клетка и…

Подождите. Я прищуриваюсь еще сильнее и практически закрываю глаза, а потом вскрикиваю.

— Это здесь! Прямо здесь!

— Где здесь?

Я показываю ей птичью клетку, чуть более сантиметра высотой.

— Смотри! — Внутри крошечной клетки, за тонкими металлическими решетками лежит маленький скрученный клочок пожелтевшей бумаги.