Алла, наконец, ожила и шагнула ближе:

– Брось Анджей,- изящная ручка обвила брата за шею и опустилась на плечо, выписывая ровные круги,- Людишки - всего лишь пища. Трупы - объедки.... Да кому это интересно!?

Неожиданно ее жесткие пальцы с такой силой сдавили его плечо, а острые наманикюренные ноготки впились в твердую кожу, что ему пришлось сморщиться, что бы, не вскрикнуть от боли, но Алла, словно не замечая этого, вытянула грациозную шею, и между их лицами осталось предельно короткое расстояние.

– Ах да!- голос сестры стал злобным и беспощадным,- Я знаю, кому так важна человеческая жизнь!

Анджей упорно сопротивлялся напором ее тонких, но крепких рук.

– Вот уж бы не подумала, братец, что какая-то девчонка, мешок с кровью!.. встанет между нами,- сквозь сжатые зубы проговаривала Алла и сильнее стискивала пальцы, вонзая ногти в плечо брата,- Даже не представляю, что большое расстроит отца. Пара трупов, или предательства сына...

Анджей фыркнул, и Алла со злобным оскалом отошла назад, обтирая свои окровавленные в братской крови пальцы о белоснежную салфетку. В эти секунды она не чувствовала ровным счетом ни чего, что могло бы роднить ее с этим вампиром. То, что произошло ночью на кладбище, заставило ее по-новому посмотреть на их крепкие узы, за которые она цеплялась все это время.

Вампир зажмурился от бессилия. Раны на его плече зарастали медленно и болезненно. И он знал отчего. Он не ел уже несколько недель, и это сводило его с ума. Раньше он испытывал жажду лишь тогда, когда в силу вступало заклинание, но теперь все изменилось. Голод преследовал его повсюду, не давая даже думать ни о чем, кроме как о свежей теплой крови. Все его тело испытывало такую усталость, что он с трудом держался на ногах, хватаясь за оконную раму и стараясь не показывать своего истощения семье, но Алла словно бы прочитала это по его глазам.

– Ты мало ешь, Анджей. Твоя вампирская сущность страдает и чахнет,- тихо и спокойно говорила та,- Ты можешь погибнуть, брат... у тебя нет сил, защитить себя. Ты слаб и очень голоден...

От голоса сестры становилась тошно и омерзительно. Анджей чувствовал, как горит его тело, страдая от желания испить крови. Оно изнывало и мысли, темные и жестокие наполнялись каким-то особенным смыслом.

– Девчонка свела тебя с ума,- продолжает Алла великодушным голосом, ощущая, как легко поддается брат, ведь его силы сейчас предательски малы,- Ты представляешь, какая сладкая на вкус ее кровь?.. О нет!- она чуть задевает губы тонкими пальцами и продолжает,- Ты даже не представляешь.... Не держи себя, брат, попробуй ее...

Анджей ищет себя в этой удивительной трели ее голоса. Он завладевает его разумом, и вампир вспоминает, как много всего делал в своей жизни, поддавшись чарам этого чудесного звучания. Как много зла он причинял лишь по малейшему капризу его сестрички. Об этих вещах он яро пытается забыть, но сейчас все они всплывают в памяти, создавая свой мини ад в его голове.

Алла шагает к брату и касается рукой его щеки, но он хватает ее руку и откидывает прочь:

– Перестань!- сдавленно шипит вампир и смотрит на девушку черными глазами, лишенными человеческих чувств,- Я тебе не игрушка!

– Нет, конечно, нет,- тихо произносит та в ответ, а потом смеется, надменно и игриво,- Ты всего лишь вампир, Анджей!

Анджей хватает Аллу за горло собрав все свои оставшиеся силы. Он лязгает обнаженными клыками в миллиметрах от ее лица:

– Если ты еще раз попытаешься сломить меня, я сожгу тебя. Так и знай!

Вдруг он морщится, стараясь побороть странное чувства голода, и ярость в его мыслях заставляет вернуться в реальность, которая его пугает. Вот он держит в мертвой хватке пальцев свою сестру. Свою крошку Аллу, которую любил с самого ее рождения. Сейчас она не злорадствует и, кажется даже куда более человечнее, чем он сам. В ее глазах появляется отчаянный блеск опасности и страха. Она боится его, и он боится себя не меньше. Когда он разжимает пальцы, девушка, отшатываясь пятится, назад потирая след его хватки на белой как мрамор шее. В момент от ее человечность становится иллюзией, а на лице сияет злобная ухмылка, растягивая красные блестящие губы.

Она сверкает взглядом в его сторону и шипит, как ядовитая кобра:

– Ты не сможешь убежать от своих желание, Анджей. Ты убьешь ее сам, рано или поздно...

Но парень уже бежит прочь от отцовского дома, скрываясь в темном, тихом лесу.

***

– Ты совсем ни чего не ешь,- останавливает отцовский голос, кравшуюся мимо кухни, Эмили.

Повернувшись на пятках, она смотрит на отца со всей серьезностью, стараясь вспомнить, когда в последний раз улыбалась ему по-настоящему.

Наверное, это было не в этой жизни,- думает девушка, но вслух отвечает:

– Я не голодна.

– Звучит... убедительно,- кивает отец нахмурившись.

Она кивает, повторяя за ним, поджав нижнюю губу уже ожидая, что тот будет отчитывать ее за чрезмерную худобу, сравнивая ее с анорексией, которой страдают девушки ее возраста, но, мужчина молчал, заставляя Эмили нахмуриться еще больше.

– И все?

Папаша пожал плечами, подняв взгляд от кипы писем, что принес утром почтальон, но, не сказав и слова вновь начал перебирать белоснежные конверты.