Шрифт:
— Пойдем, — сказала она наконец и, снова взяв меня за руку, потянула к насосной.
Слово «пойдем» я разобрал по движению ее губ — шум воды и гул насосов перекрывали все звуки. Мы поднимались по бетонным ступеням на вершину насыпного холма, где располагалось круглое плоское здание насосной. Справа, из четырех выпускных створов изливалась по наклонному водосбросу переливающимися в лунном свете струями речная вода. Пенными валами она устремлялась в канал и на переходе с уклонами в ровное русло переламывалась белым буруном. От шума, грохота и брызг кружилась голова.
Перед зданием насосной была довольно просторная смотровая площадка, огороженная по периметру стальными перилами. Отсюда хорошо просматривалась вся округа. Внизу в сумеречной прозрачной дали угадывались расходящиеся в разные стороны черные полоски заграждений с пупочками вышек по периметру. Говорили, будто в целях маскировки от спутников применяют очень хитрые фонари — свет от них падает вниз узконаправленным лучом и почти не дает отблесков. Но когда в этот луч попадает какой-нибудь движущийся предмет (нарушитель!), то начинает светиться как раскаленный. И тогда с вышек автоматически бьют спаренные с фонарями пулеметы...
Прямо под ногами за оградой вертикально вниз уходила бетонная стена — этажей в пять-шесть. Это и был водоподъем. Площадка, на которой мы стояли, мелко вибрировала — дрожь передавалась через голые ступни, особенно неприятно было стоять на пятках. Внизу пенно ходила вода в круглом водосборнике. Прыгнуть или случайно сорваться — верная смерть. В водосборнике вода качалась из реки, уже вне зоны, по трубам — их выпуклые хребтины, присыпанные землей, тянулись вниз и вдаль, за колючку, к реке.
Местность была открытая, голая, никаких лесов, никаких кустов, все просматривалось во все стороны, никто не проползет, не прокрадется. Вот почему, догадался я, здесь вырубалась и выжигалась вся растительность!
Светлана стояла, опершись бедром о стальную трубу ограды, покусывая ногти и переводя взгляд с одного края зоны на другой. Тела наши обсохли под ветерком, стало прохладно. Я осторожно обнял ее за плечо, она прислонилась ко мне, заглянула в лицо. В глазах ее, как показалось мне, была нежность. Я осмелел: конечно, мы знакомы уже давно и стоим здесь, обнявшись, целую вечность. Я прижимал ее все сильнее, все жарче. Светлана не противилась. Она была тяжела и, казалось, вот-вот вывалится из моих усталых рук. Запрокинув голову, она явно забавлялась со мной, то давая целовать в губы, то резко отворачивая лицо. Но вот наши руки переплелись, тела приникли одно к другому, и мы стали тереться друг о друга, как рыбы. Это было похоже на странный танец — двое на пустой танцплощадке, ночью, без оркестра.
Но вдруг что-то случилось: рев стих, бетон под нами перестало трясти, отчетливо проступили звуки, до того заглушаемые насосами: шум текущей по трубам воды, далекие стоны чаек, рокот бульдозера на полях испарения. И — наше прерывистое дыхание...
Светлана ловко вывернулась из моих рук, поправила купальник. Пока я возился с плавками, она уже скрылась в дверях насосной.
— Эй! — позвала она. — Почему затихло?
Когда я подошел, Светка уже расхаживала по насосной. Нашла выключатель, и зал осветился мощными лампами дневного света.
В центре просторного помещения видны были четыре колодца с высокими стенами и защитными решетками. Между ними свободно можно было танцевать, однако ноги скользили — пол был в масле. К тому же резинка в моих плавках предательски ослабла.
— А если застукают? — спросила Светка.
Мы по очереди заглянули в каждый колодец. Так и есть: два средних были полны, два крайних зияли вглубь черной пустотой.
— Автоматика, — сказал я. — Переполнение. Скоро включатся.
— А эти? — показала она на крайние колодцы. — Будут стоять?
— Они — в резерве. Один, возможно, на профилактике. Точно! Видишь, над ним крюк тельфера? Значит, собираются поднимать.
— А как бы заглянуть поглубже...
Я заметил на стене пультик с кнопками. И дураку ясно — освещение. Действительно, когда я нажал кнопки, колодцы осветились изнутри. Светлана подбежала к ближайшему.
Вспененная вода, казавшаяся сине-зеленой, все еще крутилась вокруг центра мощной воронкой. Воронка имела странную, как бы согнутую форму — в сторону канала покачивался плавный желоб. Там, ниже, воду выносило через створы в канал. Уровень понижался прямо на глазах, воронка причудливо играла, переливалась, освещенная лампами, герметично вделанными в стены. Стальные скобы, поблескивая влагой, уходили от верхнего края колодца в глубину и размыто терялись в сине-зеленом мраке.
Светлана перебежала к пустому колодцу. У самого дна она разглядела воду.
— Смотри! Там вода?! — поразилась она.
— Разумеется. На уровне нижнего водосборника.
— Но почему?!
— Не врубаешься? Ты кем работаешь?
— На пищеблоке, — сказала она, помедлив, и добавила со смешком: — Раздатчицей. А что? Это тебя шокирует?
— Почему?
— Вижу, перекривился весь.
— Да, перекривился, но не от этого. — Я показал, что держу плавки одной рукой. — Авария. Не могла бы завязать?