– Даже если об этом попрошу я?

– Так ты сейчас и просишь, разве нет? Так что прекращай этот разговор. Бестолковый он.

– Я знаю, что ты ему многим обязан, что он тебе помог еще там, - она махнула неопределенно рукой, - Но когда это было? Каждый, прибывший в этот Мир начинает свою жизнь с чистого листа. Разве нет? Вот и начни, наконец, её без груза в виде Михаила.

– Вы бабы дуры не потому, что дуры, а потому, что бабы, - Максим устало поглядел на супругу.
– Этот человек не бросил меня, когда все остальные махнули рукой и плюнули в мою сторону. Он вытянул меня с такого дна, что ты и представить не можешь. Он спасал меня не один и не два раза от пуль и от прочей нечисти. А теперь я должен ему сказать, чтобы он проваливал, потому что он не нравится моей жене? Ты что, сдурела?

– И сколько это будет продолжаться? У нас через четыре староземельных месяца малыш появиться. Ему место нужно. Пространство. А одна комната у нас занята вещами твоего Миши!
– Зина явно начала заводиться.
– Да он даже не живёт здесь! Так, посинячить заглядывает.

– Он от службы отходит.

– Ага, от службы. А мы с тобой не служим? Ты сам 'за Речку' не один раз ходил, ранен и контужен. Но ведь не пьешь как он? У тебя жена, дом и хозяйство. А еще скоро ребеночек народиться. А он? Он как был бобылём, так бобылём и помрёт.

– Он мой друг.

– Друг он. Да таких друзей...
– супругу прервал удар кулаком мужа по столу.

– Хватит!
– мрачно заявил он.
– Это мой друг и точка! Он будет жить у меня столько, сколько посчитает нужным. Всё. Разговор закончен!

– Как пожелаешь!
– из глаз жены моментально брызнули слезы.
– Делай что хочешь, раз тебе на нас наплевать!

Максим невесело глядел на неё. Он терпеть не мог женских слёз, и Зина знала об этом. Они раздражали его и вызывали злость. Но не сейчас. Сейчас умом он понимал, что в жене говорят гормоны, а не разум, и что смысла реагировать на это нет. Поэтому он молча встал, подхватил грязную посуду и отправился на выход.

Распахнув дверь, Максим оказался на свежем воздухе, на большой незастекленной веранде, где широкий стол еще хранил следы вчерашнего непотребстава. Пустые бутылки и стаканы, тарелки с остатками шашлыка и овощей. И над всем этим возвышался большой пузатый самовар, у которого сейчас колдовал поджарый высокий мужик лет сорока. Короткостриженая голова его уже была прихвачена сединой, а лицо 'украшал' огромный рваный шрам на обеих щеках.

– Ты не переживай, - заговорил он глубоким грубым голосом, бросая очередную щепку в трубу самовара.
– Я сегодня же съеду.

– Всё слышал?
– и, не дожидаясь ответа, Максим уселся за стол напротив друга.
– Не надо тебе никуда уезжать. Кто ж баб слушает? Особенно на сносях? У неё же в голове сейчас вместо мозгов кириешки. Нормально всё!

– Нет, брат, - возразил Михаил.
– Права она. Загостился я здесь. Не мой это дом.

– Как это не твой? Твой! Ты можешь здесь жить сколько захочешь. Без каких либо разговоров!

– Прекрати, - Миша чиркнул зажигалкой, поджигая лучинку и бросая её в нутро самовара.
– Мне пятый десяток идёт. А я делю половицы в доме у чужого человека.

– Ты мне не чужой...

– Да я не это имел в виду. Ну, ты понял.

– Нет, не понял, поясни!

– Стар я стал. Здоровье уже не то. Соревноваться с молодежью на равных не смогаю, - неожиданно заявил друг, усаживаясь за стол.
– Еще пять староземельных лет и всё, вообще развалюсь. Для штабной работы я не гожусь, образование и звания не те. Так что очень скоро выплюнет меня военная машина на произвол судьбы и не поморщится. И что мне делать? Куда податься? У меня из имущества - одежда в вещмешке под кроватью в казарме и всё. Ни дома, ни жены, ни детей.

– Так кто же тебе мешает? Переводись к нам, ставь дом рядом с моим. Женись, в конце концов.

– И что я здесь буду делать?

– Да что и мы все. Займешься коневодством, станешь частью новоземельной кавалерии, будешь по ротации ездить на любимую войну. И всё у тебя будет.

– Нет, ваше колхозное казачество не для меня, - отмахнулся Михаил.
– Я всю жизнь на БТРах воевал, и то, что боевая техника подо мной может быть живой, у меня в голове не укладывается.

– Перестань, ты же знаешь, мы в атаку в конном строю не ходим. В основном у нас горно-вьючные задачи. Миномёт на высоту затащить, боеприпасы.

– Да знаю я. Но ты не забывай, что я еврей по свидетельству о рождении. Какой я нафиг казак? Сам представь, какой к чертям из меня вахмистр? Да еще и с фамилией Гец. Смех, да и только. Даже не уговаривай.

– И что ты думаешь делать?
– Максим отыскал на столе початую пачку сигарет и выбил из неё себе белый цилиндр.
– Ждать того, о чем сам и говоришь?

– Почему?
– Миша протянул руку и забрал вынутую сигарету себе, вынудив товарища вынимать еще одну.
– Мне очень хорошую должность в ППД предложили. Стать штатным старшиной на офицерских курсах. И выслуга идёт, и возраст не особо сказывается, и угол постоянный организовать можно будет.