Шаня почти скатилась вниз по лестнице, выскочила на улицу и помчалась к калитке. И вот она уже стоит за воротами, на свободе. Странно, но она чувствовала себя так, как будто только что из тюрьмы вырвалась. Шаня глубоко и облегченно вздохнула и даже улыбнулась. Она подняла глаза к приятному синему небу, слегка прищурившись от яркого солнечного света. Легкий теплый ветерок коснулся ее волос и растрепал их. Ей на секунду показалось, что она сейчас оторвется от земли и полетит.

Радуясь чувству свободы, Шмеленкова побежала вверх по асфальтированной дороге, в сторону дома Сарочки. Кажется, как только Ваня Травкин пропадает из виду, то и плохое настроение исчезает само собой. Шаня твердо решила, что выкинет его из головы и хотя бы сейчас не будет о нем задумываться. А он такой странный сегодня... И не издевается почти, и сожалеет о том, что сделал, и чуть ли не извиняться готов был! С чего бы это, интересно? Так, стоп. Шмеленкова, неужели ты не можешь сдержать слово, данное даже самой себе? Не думать – значит, не думать. Лучше наслаждайся прекрасной погодой и полнейшей свободой.

Шмеленкова сбавила темп и пошла дальше пешком. Она вдруг вспомнила, что за все дни ни разу не позвонила родителям. Да и родители вообще никак себя не проявляли. Ни одного сообщения, ни одного звонка.

– Ну и ладно, – пробурчала Шаня себе под нос. – Пусть и дальше развлекаются в Китае, мне и тут неплохо.

Внезапно Шмеленковой под ноги бросилось что-то ужасное и заорало таким мерзким голосом, какой и описать трудно. Вскрикнув от неожиданности и отскочив назад, Шаня присмотрелась и поняла, что это Фини, кошка Долдоновых. Все-таки не зря Роза величает её “чмо”. Чмо и есть.

– Брысь! Иди куда шла, – рявкнула Шмеленкова, еле удерживаясь, чтобы не пнуть сфинкса.

В ответ на это Фини как-то немыслимо изогнулась и зашипела, показывая желтые клыки. Шмеленкову передернуло от отвращения.

– Вали, вали отсюда! – повторила она.

– Фини! Так вот ты где! – воскликнул вдруг кто-то у нее за спиной. – А ну марш домой, гнусная скотина!

– Хорошего же ты мнения о своей же кошке, – усмехнулась Шаня, оборачиваясь. По грубоватому голосу она сразу же узнала Семена.

– Это не моя, это Дашкина. Терпеть ее не могу, – честно признался Семен.

– Дашку или кошку? – фыркнула Шаня.

– Знаешь, иногда обеих, – ответил Семен и глуповато улыбнулся.

Фини как-то съежилась и почему-то боком пошла в сторону долдоновских ворот. Очевидно, жаловаться хозяйке. Проводив ее взглядом, Шаня снова посмотрела на Семена. Тот по-прежнему улыбался, не сводя с нее глаз.

– Что ты хочешь на мне увидеть? – поинтересовалась Шмеленкова.

– Улыбнись! – неожиданно попросил Долдонов.

Здорово удивившись такой просьбе, Шаня скорчила рожу, которую постоянно строила Роза. Семен посмотрел на нее и захохотал во все горло. По-другому смеяться Долдонов явно не умел. Шаня даже оглянулась по сторонам, не видит ли их кто-нибудь.

– Смешная ты, – заявил он, прекратив-таки гоготать.

– А ты пузик, – снова в стиле Розы ответила ему Шаня и показала язык.

– Да иди ты, – в шутку обиделся Семен.

– Сам иди, – беззаботно отозвалась Шмеленкова.

Семен хотел ответить ей что-то, но вдруг передумал и почесал затылок.

– Шань, – начал он, глядя куда-то на живот блондинки. – Раз уж мы встретились тут, может, погуляем вместе?

– А почему нет? – пожала плечами Шмеленкова. – Еще раз покажешь мне поселок.

– Урааа! – завопил Семен и чуть ли не хвостом завилял от радости. – Идём!

Долдонов пошел с такой скоростью, что Шаня с трудом за ним успевала. А уж следовать за его бурным потоком слов она и не пыталась.

– А потом баба Нюра и говорит: “Пошла нахуй!” А Лоло ей в ответ: “Женщина, я вам пасть порву!” , – увлеченно рассказывал Семен и размахивал руками так, что пару раз чуть не задел Шаню. Та периодически говорила “да”, “вау, круто” или “ого”. А большего от нее и не требовалось.

Неожиданно Долдонов остановился и очень внимательно посмотрел на Шаню. Та испугалась, что он понял, что она его не слушает, а рассматривает дома и заборы. Но Семен прекратил болтать вовсе не поэтому.

– А как у Ваньки дела? – спросил он, не сводя глаз с Шани и как-то странно прищуриваясь.

– Да нормально все, – ответила Шмеленкова, почему-то смутившись и чувствуя, что краснеет. И какого черта?

Семен начал смотреть на нее еще внимательнее. Он как будто изучал её лицо, не желая пропустить ни одной черты. Эта немая сцена начала здорово напрягать Шаню. Она почувствовала, что сердце ни с того ни с сего заколотилось. Всё происходящее стало настолько непонятным, что Шмеленкова в конце концов разозлилась.

– Ну что уставился? – грубо спросила она, отходя на шаг от Долдонова. Тот словно спохватился, неловко заулыбался и почесал затылок.

– Ой, да я это так просто спросил. А что, говорит он про тебя гадости?

– Гадости? – переспросила Шаня. – Да не говорит вроде.

– Не говорит? А он ведь такой человек, он на это способен. Ты его не слушай, если он что-нибудь тебе начнет про меня такое рассказывать, – попросил Семен, как-то загадочно отводя взгляд.

– А что он должен про тебя рассказывать? – по-прежнему ничего не понимая, спросила Шаня.