— Будто мы это не понимаем, Нил, — поджала губы Свон и, устало вздохнув, села рядом с ним, покачав головой. — Но мы вроде уже все использовали, все осмотрели, всех опросили. Нигде ничего. Словно убийцы и нет. А тела есть. Бред какой-то, как в дешевом ужастике.

— Не таком уж и дешевом, — закатил глаза Киллиан, — в дешевом сразу ясно, кто убийца, а здесь ничего не понятно.

— А, может, мы не в том месте копаем? — предположил Грэм, шагнув вперед, и уперся руками в стол, внимательно оглядев всех.

— Например? — сощурился брюнет.

— Мы все льем воду на убийцу, а что, если стоит покопаться в судьбах жертв? Не могут же они быть Иисусами в последней ипостаси. Наверняка есть что-то, за что можно зацепиться.

— К чему ты клонишь? — выгнула бровь девушка, повторив недавний вопрос.

— Ну смотрите, — он нагнулся ближе, — ведь может же быть, что этот человек мстит за что-то? За себя или за других? Может, кто-то из убитых имел какую-то темную тайну, которой зацепил близкого ему человека? Разве можно такое исключить?

— И ты думаешь, что человек мог за это убить?

— За то, что ему перешли дорогу? Или сделали больно близкому? В наше время — легко.

— Такие всегда были и есть, — прислонился к стене Киллиан, прикрыв глаза. — Месть — очень сильная штука. Я знал одного человека, который за то, что врач не спас его новорожденного ребенка, сжег его в доме на даче.

— Боже… — побледнел Кэссиди.

— Но, наверное, он был психически неуравновешен, — предположила девушка, посмотрев на брюнета, который перевел на нее насмешливый взгляд.

— Вовсе нет, принцесса. Он был учителем младших классов, добрый, спокойный, очень веселый. Дико любил свою старшую дочь. А вот младший сын как раз погиб.

— И он из-за этого… сжег человека?

— Заживо, — ни один мускул на его лице не дрогнул. — Мы с отцом тогда жили на соседнем участке. Проснулись от запаха гари и криков. Когда выскочили с водой, уже было бесполезно что-либо делать.

— Какой… кошмар, — она сглотнула. — А что с тем мужчиной?

— Сказал, что ни секунды не жалел о содеянном, — жестко отозвался он. — Его посадили почти на десятку, но он умер раньше.

— И что с его семьей?

— Сейчас уже понятия не имею, если честно. После похорон его жена слегла, а дочь уехала из города. Так что сейчас не знаю, кто где, да и как-то мне не важно. Своих проблем по горло и выше.

— И то верно, — Свон отвернулась, проведя языком по губам. — Наверное, нам все же нужно придумать что-то, иначе мы погрязнем в этом болоте и не выберемся. А нам нельзя впадать в стагнацию.

— Кто-то начитался учебников по обществознанию? — фыркнул Киллиан, скосив на нее глаза. — И как, любопытно?

— Уж точно интереснее, чем порно журналы, — отозвалась она не без улыбки. Пару секунд они смотрели друг на друга, а потом Нил, кашлянув, отошел в сторону.

— Пожалуй, нужно окно открыть, а то реакция не пройдет.

— Чего? — нахмурилась блондинка, в недоумении посмотрев на него.

— Реакция. Химическая. Со стороны прям так и взрывается, — невозмутимо продолжил он. — Что, вы не заметили?

— Очень смешно, — скрипнул зубами Миллс, поднявшись на ноги. — Доволен шуткой?

— Я ж прикалываюсь, — облизал тот губы. — Я вовсе не имел в виду, что он и Эмма…

— Думай, что говоришь! — рыкнул он, наступив на него, сверкая глазами. — Или так хочется острых ощущений?

— Так, спокойнее, брат, — встрял между ними Киллиан, глядя в глаза шатену. — Угомонись, ладно? Морду мне можешь мять, если так хочется, а друга-то не трогай, потом не помиритесь, а у тебя и так, видать, друзей не лес и даже не лужайка.

— А ты все не угомонишься, да, Мажорчик? — скрипнул он зубами.

— Хочешь убедиться? — блеснул напряженной улыбкой тот, не отводя от него глаза.

— Черт возьми, Грэм, — Эмма встала перед Киллианом, вскинув покрасневшее от гнева лицо, — он ранен, забыл? Или тебе уже совсем от ревности крышу сорвало? Включи мозги!

— Так он нарывается!

— Ты как ребенок! — процедила она и, прижавшись спиной к груди Джонса, твердо произнесла: — Только попробуй еще хотя бы раз его тронуть, и я вышвырну тебя с должности с такими рекомендациями, что ты никуда не устроишься, кроме как на место дворника, — он побледнел и отступил, облизав пересохшие губы. Он понял, что основательно перегнул палку, раз уж все на него смотрят с явным неодобрением, даже Нил с Дэвидом.