Мэри заметно занервничала. Ее взгляд опустился.

– Правда так хочется знать? – как-то грубо проговорила она.

– Как видишь, – не остался в долгу он.

– Ладно, – она замолкла. – Две недели. У меня осталось две недели. И все равно, хочешь ты или не хочешь, но я буду думать о тебе то же, что и об остальных людях, которых я когда-либо знала, которые леденели ко мне со временем. А знаешь, почему?

Гарри молчал. Ему нечего было сказать. Казалось, ее слова вырвали из него все эмоции.

– Потому что… – продолжала она. – …Я уеду, и ты даже не вспомнишь меня через два года. Эти двадцать восемь дней ничего не изменят в наших жизнях. Ни в моей, ни в твоей. И неизвестно, пробудем ли мы вместе все эти дни? Возможно, их будет двадцать семь или двадцать, или вообще четырнадцать, потому что мы можем сейчас рассориться, как всегда, после моих слов. И я просто устала от своих собствен…

К счастью, Мэри не успела договорить. К ее личному счастью, потому что слезы подступали к глазам, и слова сами собой вылетали. Гарри крепко прижимал ее за талию, чтобы она не сопротивлялась, а она этого и не делала. Его губы примкнули к ее, стараясь заставить молчать. У него получилось. Одна соленая капля стекла по ее щеке, но Гарри поцеловал это место, стерев слезу своими губами. Он осторожно взял ее лицо ладонями и поднял на себя.

– Я не забуду тебя, – тихо отделял он каждое слово. – Я не поледенею к тебе, – с такой же интонацией проговорил он. – Мы не будем вместе четырнадцать дней. Мы не будем вместе ни двадцать дней, ни двадцать семь. Потому что я не отпущу тебя до самого самолета. Мы будем вместе все двадцать восемь.

Гарри провел большим пальцем по ее скуле, смазав еще одну текущую каплю. Затем длинные пальцы обхватили ее запястья, и он поднес их ближе к себе. Мэри не плакала. Скорее, пара слезинок просто стекли сами, и больше ничего. Дыхание ее было неравномерным.

– Чувствуешь? – он приложил одну ее ладонь к своей груди, а другую к щеке.

– Тепло, – тихо хмыкнула она.

– Оно всё твое, – успокаивающе шепнул он.

Бывает, когда слова пробивают до дрожи. Иногда эти слова не искренни, лживы. Но в этот момент, в это мгновение, ей показалось, что это не так. В горле встал ком, не позволяющий высказать ответ. Мурашки прошлись по всему телу. И Мэри ощутила его тепло. Она всегда его ощущала, но сейчас ей его действительно не хватало. Она подняла на него свои дрожащие зрачки. Придвинувшись ближе, девушка уткнулась лбом в его плечо. Она не стала убирать свою ладонь с его груди. Стук его сердца передавал вибрацию по ее руке. Впервые в жизни она не чувствует пустоты в глубине своей ничтожной души. Присутствие Гарри заставляло ее чувствовать себя по-особому. Мэри ощутила, что от него действительно исходит тепло, и не только физическое.

Наверное, глупо влюбиться в человека за четырнадцать дней, но такая глупость не сравнится с глупостью влюбленных фанаток. И все же, это было не лучше.

– Гарри?

– Да? – моментально ответил он.

– Мне никогда не было так хорошо с кем-то, – ее голос сорвался на шепот.

– Я никогда не сделаю тебе больно, – прохрипел его голос. – Если произойдет что-то плохое, – Гарри мягко взял ее за руку. – Знай, мы пройдем это вместе.

Мэри подняла на него свои карие глаза.

– Не разбрас…

– Я не разбрасываюсь словами, – твердо произнес он.

Грустная улыбка промелькнула на ее лице.

– Звучит, будто ты меня замуж зовешь.

Гарри усмехнулся, показав свои ямочки.

– А почему бы и нет?

Мэри слабо пихнула его в плечо и приглушенно посмеялась. Гарри поддержал ее смех.

– Я рад, что тебе лучше, – улыбнулся он.

Улыбка была детской, не дерзкой, не похотливой. Всеми известные ямочки появились на щеках. И он казался таким невинным. Ее руки обвили его шею, пока они сидели рядом.

– Улыбайся чаще. Я так люблю твою улыбку, – вырвалось у нее.

Гарри прижался головой к ее.

– Только улыбку? – усмехаясь, спросил он.

– Еще твои изумрудные глаза, приятный голос, мятный запах, – шептала она, щекоча его шею своим дыханием.

Стайлс, казалось, немного покраснел. Застенчивая ухмылка украсила его лицо, и он зарылся им в ее волосы. Он осторожно придвинул ее и повалился на кровать, потянув ее за собой. Послышались хихиканье и вскрик, но девушка приглушила все звуки, оставив лишь улыбку. Гарри стало немного больно, когда она заехала своим коленом в его, но он во время закусил губу.

Они пролежали так довольно долго, и Гарри даже не заметил, как уснул. Он крепко обнимал Мэри, отчего ему было спокойно, что она рядом. Девушка ощутила, как его грудь стала ровно подниматься и опускаться. Мэри аккуратно поднялась и накрыла его одеялом. Наклонившись к полу, она быстро подняла с него свои брюки и стала судорожно натягивать. Теперь все, что ей было нужно это телефон. Глаза забегали по комнате, но она не нашла iPhone на том месте, на котором она его оставила. Сердце быстрее застучало. В этом глупом аппарате вся ее жизнь. Ноги заметались по паркету в спальне Гарри. Она знала, что возможно он брал, но будить его точно не собиралась. Облазив всю комнату на коленях, помыв полы своими брюками, она наконец нашла его в углу комнаты. Телефон был выключенным и слегка покоцанным. В эту секунду ей стало страшно. И страх держал ее в узницах, пока экран iPhone не загорелся. Мэри с облегчением вздохнула и сразу покинула комнату, в которой тихо посапывал Стайлс.