Так и проводили мы вместе дни напролет, а ночи... Ночами я спала одна в его большой кровати. В первый же вечер правила установил. Накормил меня и отправил в комнату, а сам в компании Тины и Рататоска устроился на кухне. И ведь я постоянно ловила на себе взгляды полные желания. Мучил сам себя по непонятным лично мне причинам.

Первые семь - восемь вечеров смотреть в расстроенные, упрямые серые глаза, уходя в комнату, было забавно, потом такое поведение начало вызывать вопросы, а к концу второй недели почувствовала раздражение.

– Слушай, - Рататоск вытянулась на подушке рядом со мной и тоже уставилась в потолок.
– Ты, конечно, извини, но не тянете вы на семейную пару. Ты знала, что он комнату барьером окружил, чтоб не слышать, что ты тут говоришь или делаешь?

– Нет, не знала, - недовольно пробормотала я.

– Может, ты это, - белка посвистела.
– Ну это... Того самого. Сама?

Я тяжело вздохнула.

– Не хочу сама.

– Ты не подумай чего плохого, - Рататоск закинула передние лапы за голову и потянулась.
– Как женщина я тебя понимаю! Но он, походу, сам-то не придет.

Я приподнялась на локте и взглянула в черные глаза-пуговки.

– Думаешь, не придет?

Белка отрицательно покачала головой.

– Думаю, да. Хотя странно, его же там, на лавке плющит прям. Давеча попить ходила. Он аж подпрыгнул, видать, думал ты выходишь.

– Не спал?

– Неа.

Я упала обратно на подушку и задумалась. Решение пришло быстро. Я вновь подскочила.

– Слушай, а поспишь на кухне?

Рататоск недовольно забурчала:

– Вот так и знала, что моя доброта мне боком выйдет. Подушку я забираю!

– Не вопрос, - заулыбалась я, подхватила собеседницу вместе с подушкой и направилась забирать мужа в кровать.

Стоило мне открыть дверь, как Мороз действительно подпрыгнул, вскочил с лавки и выжидающе замер по стойке смирно. Сна ни в одном глазу. Пока опомниться не успел, уложила Рататоск на его место, уперлась двумя руками в мужскую спину и потолкала в комнату. Мне буквально десяток сантиметров оставался до победы. Втолкнула бы и дверь захлопнула, а там еще что-нибудь сообразила бы. Но нет! Мороз опомнился и оказал сопротивление. Встал как вкопанный и не шевелится, подлец жилистый. Мог бы и поддаться приличия ради! Я и так его, и эдак толкала - не входит в проем, и все тут. У меня уже даже болельщики появились.

– Ты подсечкой, подсечкой!
– вещала с лавки Рататоск.

– Да не выходит!
– пропыхтела я.

Помощь пришла, откуда не ждали. Тина сидела рядом с белкой, сидела, озадаченно наблюдала за моими телодвижениями, наблюдала, а потом мявкнула, встала, подошла к нам и как тяпнет со всего размаху Мороза за ногу. Он от неожиданности отмер, пошатнулся и носом вперед улетел в комнату - я-то сзади толкать не прекращала.

– *ля!
– восхитилась белка одновременно с грохотом, донесшимся из спальни.

– Мерси, - поблагодарила я от души Тину и поспешила на помощь несчастному мужу.

Дверь успела закрыть и собственным телом перекрыть путь отступления в последний момент. Жертва затравленно оглянулась и недовольно свела брови на переносице.

– Татьяна, - официально и сердито начал Мороз.

– Да?
– тут же отозвалась я, как можно невиннее и мягче.
– Ты меня боишься?

– Нет, - уверенности ему было не занимать. Ни один мускул на лице не дрогнул.

– Там спать удобно?
– кивнула я на дверь позади себя.
– Только честно?

Он поджал губы.

– Она же огромная!
– теперь я указала на кровать.
– Четверо поместятся!

Возмутилась и постаралась состроить упрямое выражение. Смотреть свысока на того, кто выше тебя на полторы головы, вообще, сложно, а уж, когда он стоит так близко и голову приходится задирать, совсем проблематично. Но я выдержала. Мы в такой позе постояли минуты две точно, потом он вдруг отмер и с выражением оскорбленной невинности пошел на кровать. Не веря в собственную победу, я подождала, пока он там устроится, и лишь потом излишне осторожно, с опаской потушила свет, приблизилась и легла рядом.

– Мороз, - шепотом позвала я, после того как мы пару минут провели в тягостном молчании.
– Расскажешь про ваш с Любомирой обряд?

Вопрос назрел у меня давно, еще когда он свадебные церемонии своих двоюродных братьев описывал, но проявить излишнее любопытство все не решалась. Тема для нас неприятная, и портить настроение все эти дни не хотелось. Сейчас же могла и ответ получить, и к разговору принудить.

Он вздохнул и повернулся ко мне лицом. Недовольство улетучилось мгновенно.