Вопли раздались неожиданно. Они доносились со второго этажа серого судебного здания, где обычно располагались залы заседаний. Елизавета вздрогнула и посмотрела на часы. Так и есть. Двенадцать тридцать. Что же там происходит? Вопли перешли в вой, затем стихли. Несколько секунд тишины, а затем мощная шумовая волна вырвалась на улицу. Распахнулись сразу две двери, и гневный людской поток вынес на свет божий Дьякова. Он бежал весьма проворно, ловко преодолевая препятствия в виде зазевавшихся прохожих, дворовых собак и канализационных люков. Разъяренный люд, не обладая такой маневренностью, отставал. Мужчины и женщины самых разнообразных возрастов и комплекций путались друг у друга под ногами. Кто-то уже упал. Но на лицах преследователей читалась такая лютая злоба, что Елизавете стало не по себе. Вооружи такую толпу палками и вилами, они без помощи экскаватора сметут с лица земли Дворец правосудия и спляшут на руинах ритуальный танец.

Дубровская проворно завела двигатель. Дьяков плюхнулся на пассажирское сиденье. «Пежо» взревел лютым зверем и рванул с места.

– Сволочь! Мы тебя на полуфабрикаты пустим! – проводил их звериный клич.

Где-то рядом, чудом не задев автомобиль, приземлился увесистый булыжник. Елизавета выскочила со двора на оживленный проспект. Зубы продолжали отбивать чечетку, а сердце колотилось прямо в горле. Дьяков же был молодцом. Он с довольным видом смежил глаза, а затем, достав из кармашка носовой платок, начал вытирать от пота лицо.

– Ч-что случил-лось? – еле выговорила Дубровская.

– А! – отмахнулся Дьяков. – Обычная вещь.

– В-вы проиграли д-дело? – догадалась Лиза.

– Да нет, почему же, – расхохотался коллега. – Дело окончилось великолепно: адвокат на свободе, жулик в тюрьме!

– Они что-то хотели от вас?

– Не забивай себе голову пустяками, моя красавица! Мой девиз: вся жизнь – борьба!

Зазвонил сотовый. Дьяков мигом подобрался:

– Рад вас слышать! Что у вас с оплатой? Ах, вам нужна квитанция? А зачем? К чему нам эта бюрократия? Ах, вы настаиваете! С квитанцией будет дороже. Что значит договаривались? А вы знаете, какие сейчас налоги? То-то же. Результат? Гарантировать? Ну конечно. Но за результат надо доплатить. Сколько? М-м – м… – он настороженно глянул на Елизавету. – Короче, эту сумму помножьте на пять. Ну ладно-ладно, только ради вас – на четыре. По рукам? Ага… угу…хи-хи.

Конец связи.

– Квитанция им нужна! Черт знает что такое!

Елизавета прокашлялась. Надо было переходить к делу. Не ради же собственного удовольствия и тем более не для того, чтобы лишний раз пообщаться с Дьяковым, она приняла участие во всей этой рисковой затее.

– Я вас хотела кое о чем спросить. Это касается свидетеля Коровина, – она внимательно поглядела на Дьякова, ожидая увидеть смятение на по-идиотски безмятежном лице коллеги. Но тот нимало не смутился.

– Коровин? А это что за деятель, дорогая?

– Это тот человек, которого вы попросили дать ложные показания в суде.

Дьяков не покраснел, не побелел, не стал покрываться гусиной кожей. Поминутно сверяясь с часами, он уже начинал ерзать от нетерпения. В мыслях он был далеко отсюда. Опять зазвонил телефон.

– Это вы? Какой приятный сюрприз! Что? Я вешаю вам лапшу на уши? Ну что вы! Я вам сказал, что его отпустят! Гарантия – сто процентов. Как в банке! Гы-гы-гы! Убийство? Я знаю, что он совершил убийство. Ах, вы имеете в виду убийство двоих. Что из того? Конечно, мы развалим дело. Оно, кстати, уже разваливается. Вчера мы были в бане м-м-м…не буду говорить по телефону фамилию… ну короче, он из следственной бригады. Да-а, мы моемся вместе в бане, и вообще мы – друзья! Он сказал, что всех отпустят. Дело? Дело прекратят… Ну коли мы уж о гарантиях заговорили, надо доплатить. Да-а. Понимаю, что чувствительно для кармана. Знаете поговорку: ничего не обходится так дорого, как дешевое правосудие!

«Врет и не краснеет, – дивилась Дубровская. – Где он находит этих богатеньких буратин?»

Дьяков повеселел.

– Давай, деточка! Рассказывай, что у тебя, а то мне уже бежать надо. Время, знаешь ли, – деньги!

– Я вас спрашивала про Коровина. Зачем вы сочинили всю историю с конфликтом? Ведь никакой ссоры между Макаром и Переваловым не было?

– Почему не было?

– Так мне сказал Коровин.

Это разоблачение ничуть не испугало Дьякова. Можно подумать, что она сообщила ему прогноз погоды на выходные, а отнюдь не то, что он совершил противоправное деяние, между прочим, преследуемое по закону.

– Даже если и не было. И что из того?

– То есть как – что? Вы искусственно создали мотив и заставили поверить в это следствие и суд!

– Ну предположим, все эти страсти не по мне. Стал бы я икру метать! Тут Виктор Павлович подсуетился. Душевный человек. А как о своих подчиненных печется!

– Полич?!

– Ну конечно! Если бы не он, наши с тобой клиенты обвинялись бы сейчас в заказном убийстве. Не мне тебе объяснять, что это значит! Месть – это одно; кстати, объяснимое, нормальное человеческое чувство. А убийство по найму, птичка моя, – это уже совсем другой коленкор! За это не жалеют. И если нам судья хотя бы пару годиков скинет, эта ложь нам святой покажется!

– А вы не думали, что можно было бы вообще доказать невиновность наших подзащитных, если бы не ваша маленькая хитрость? Отсутствие мотива – это же свидетельство их непричастности к убийству.

Дьяков хмыкнул:

– Ну до чего я люблю желторотых адвокатов! Море по колено! Где мои семнадцать лет? Тра-та-та! Где мой черный пистолет? Ля-ля-ля…Идите, рыбка, почитайте кодекс. Желательно с комментарием. Достаньте с антресолей учебники, стряхните с них пыль.

– Мне не до шуток! – оборвала его Елизавета.