Она запнулась, Полич внимательно посмотрел на нее.

– Ну же, Марина, неужели мы по-прежнему на «вы»?

Она виновато улыбнулась:

– Нет, конечно, нет. Я просто хотела спросить тебя… в котором часу мы летим домой?

Полич, казалось, сам обрадовался вопросу. Он достал билеты, уточнил время. Затем лукаво взглянул на Марину.

– Как только приедем домой, я обещаю тебе сюрприз.

Марина испуганно взглянула на него. Она была готова поклясться, что не нуждается ни в каких сюрпризах. У нее пересохло во рту.

– Сюрприз…

– Да, – подтвердил Виктор Павлович. – Я думаю устроить тебе длительное свидание с Сергеем. Сегодня ночью ты звала его по имени.

Все смешалось в голове у Марины. Она не знала, то ли ей радоваться, то ли огорчаться. Длительное свидание! Это не тот короткий разговор через стекло, к которому она привыкла. Кричать и кричать в трубку, поминутно взглядывая на часы. А рядом еще пять человек. Они тщетно пытаются услышать хоть что-нибудь в общей какофонии голосов. У нее будет возможность прикоснуться к Сергею, ощутить тяжесть знакомого тела. Хотя, что там сказал Виктор Павлович? Она звала его по имени во сне. Значит, он тоже был рядом! Что из этого следует? Может быть, вовсе ничего. А может… Она решила не думать. В конце концов, станет ли ей легче, если вдруг она узнает правду?

Сергей Петренко никак не мог заснуть. Он ворочался на своем узком ложе, и воспоминания, устроив какую-то чудовищную круговерть в его сознании, набегали одно на другое.

Вот он видел Марину… Склонив голову набок, закусив нижнюю губку, она казалась ему капризным прелестным ребенком. Он терял голову от этого ее потерянного выражения. Ему хотелось осыпать ее поцелуями, гладить по голове, сюсюкать, как с малым дитятей. Но их отношения все больше усложнялись. Он ничего не мог с собой поделать. Ревность, жестокое постыдное чувство, шла за ним по пятам. Он тысячу раз давал себе слово не искать двойной смысл в чужой улыбке, обращенной к Марине, не зеленеть от ярости, когда особо бесцеремонный прохожий оглядывает его любимую женщину с головы до ног. Он не верил Альберту и почти ненавидел того за броскую внешность. Он считал, что все окружающие его самцы только и мечтают, как соблазнить Марину. А что она? Да она наивное дитя, самым непостижимым образом сохранившее такие несовременные черты: наивность, детскость, застенчивость. Почти ненавидя себя, он периодически устраивал ей сцены. Она плакала, умоляла его, она совершенно не понимала, в чем ее вина. Так было и в день, предшествующий трагедии на Кедровом озере…

– Я не желаю никуда ехать! – заявил он.

– Но ты не можешь не ехать! Сегодня Виктор Павлович прилетает из Анталии. Он твой директор. Ты просто обязан его встретить.

– Хорошо. Даже если и так! Встречать его я поеду с Переваловым. При чем здесь ты?

– Он пригласил нас к себе на дачу! Разве ты не помнишь? Боже, неужели мне опять придется провести этот день в четырех стенах! – со слезами на глазах восклицала Марина.

– Он уже забыл о своем приглашении. Вот увидишь.

Раздался телефонный звонок. Петренко снял трубку:

– Да… я… Заезжай через час, я буду готов, – буркнул он. По всему было видно, что он разговаривал с Переваловым. – Кого? Марину? Ты, что ли, с ней будешь говорить? Ах, твоя жена! Возьми трубку, – это уже было адресовано Марине.

Разговор с Ирой Переваловой длился недолго. Марина казалась совсем расстроенной, когда та спросила относительно их планов на вечер.

– Надеюсь, вы не забыли, что вечером мы все отправляемся на пикник к Виктору Павловичу?

– Я не знаю, – робко ответила Марина. – Мы еще не решили.

– А что решать? – щебетала Ира. – Чем еще можно заниматься в такой жаркий день? Захвати купальник, у него на даче есть бассейн!

Марина положила трубку и невидящим взглядом уставилась в окно. Сергей подошел сзади и обнял ее за плечи:

– Прости, малыш. Конечно, я погорячился. Если ты хочешь, мы, конечно, пойдем. Ну как, ты довольна? – он поцеловал ее в затылок.

– Мы можем остаться, если ты настаиваешь.

– Ну что ты, котенок! Хватит нам сидеть вдвоем! Конечно, идем. Ты не сердишься на меня?

– Я тебя люблю, – улыбнулась Марина.

У Сергея отлегло от сердца.

Следующие несколько часов, когда они с Переваловым встречали Виктора Павловича в аэропорту, он клял себя за несдержанность. «Похоже, это становится манией. Я превращаюсь в Отелло, мать его!» – ругнулся он про себя, в очередной раз дав зарок не заводиться по любому поводу. Но когда в четыре часа дня он заехал за Мариной, чтобы отправиться к Поличу на пикник, хорошо заученная поговорка: «Моя жена – самая верная супруга на свете – у меня нет причин для беспокойства – я люблю ее – она любит меня» – снова вылетела у него из головы. Он еле сдержался, чтобы не закатить очередную безобразную сцену. На этот раз предлогом оказалась одежда супруги. Спору нет, выглядела она в ней просто потрясающе. Но Сергей предпочел бы, чтобы так выглядела посторонняя женщина. Тогда бы он, ничуть не испытывая чувства вины, пялился на ее обнаженные ноги, бесподобно высокую грудь, любовался бы золотой лавиной ее волос. Возможно, он пропустил бы какую-нибудь безобидную шутку в ее адрес или тайком попытался дотронуться до ее упругого бедра, проходя мимо. Но если так выглядит собственная жена, стоит ли упрекать его в ревности?

Марина была в крошечных шортиках, позволяющих постороннему обозревать длину ее безупречных ног; маленький аккуратный пупок, не подверженный пирсингу, и упругие выпуклые ягодицы. Сверху был надет вполне приемлемый топ, но с одним существенным недостатком, обозначенным выше, – он заканчивался слишком высоко, не прикрывая смуглый подтянутый живот. Впрочем, по большому счету, Петренко было безразлично, что надевала его любимая женщина. Если бы ее с головы до ног покрывала паранджа, даже и в этом случае Сергей посчитал бы, что материя слишком топорщится на самых аппетитных частях ее тела.