— Так, — пожал я плечами, — майку, носки.

— А ты простыню попробуй, — сказала Кира. — Даже не представляю, как раньше без стиральных машин обходились и никаких механических прачечных не было… Ты извини, ладно? Я побегу. А то за мамой смотри да смотри. Сейчас, пока белье вешала, она уже простыню выжимает. А знаешь, как тяжело выжимать большие вещи! Хотя откуда тебе знать? Я побежала.

Исчез в темных дверях ее цветной халатик, и стало мне как-то и грустно, и радостно одновременно. Радостно, что поговорили наконец, что и она, оказывается, помнит обо мне, из окна за мной наблюдает, интересуется. А грустно было оттого, что вот я могу и в футбол сейчас пойти играть, и в кино, если захочу, а Кира не может. Стирать должна. Наверно, и полы сама моет.

В футбол, левым крайним нападения, играть я не пошел. Вернулся домой, постоял на балконе. Вытянув шею, попытался со своего шестого этажа разглядеть балкон Киры. Только синий краешек цветочного ящика увидел. Немного.

Потом включил проигрыватель, поставил пластинку с «Аббой», но не дослушал и первой песни — вдруг подумал о стиральной машине. Почему же она не включается у них? Может, самая ерунда какая-нибудь? Прошлым летом у деда в комнате лампочка перегорела. Другую ввернули — не горит. А волосок целый. Дед плюнул, уже хотел спать ложиться, а я вспомнил, как отец патрон исправлял. Вывернул я пробку в сенях, потом фонариком присветил и шляпкой гвоздя контакт в патроне отогнул повыше. Дед потом всей деревне рассказывал, какой я хитроумный спец по электрическим делам. А мою будущую судьбу он так определил:

— Быть тебе, Петруха, большим ученым. А как поднатужишься шибко, то и выше взлетишь — самим электрическим министром станешь.

Сейчас, вспомнив дедовы похвалы, я с досадой подумал: «Чего бы сразу не догадаться — предложить свою помощь, когда о стиральной машине Кира сказала! Ну, стирать не умею, ладно, а включатель-то или вилку исправить могу. И не мучалась бы она со своей больной мамой. Смешно: в век электроники стирать руками!»

И я решился. Взял отвертку, плоскогубцы, кружок изоленты, хлопнул дверью и, не вызывая лифта, сбежал вниз по лестнице.

Но сразу подниматься на девятый этаж в 217-ю квартиру я все же постеснялся. Что подумает ее мама? Да и сама Кира еще неизвестно как отнесется к моему неожиданному приходу.

Я сел на бортик песочницы, где две малышки лепили желтые куличи, запрокинул вверх голову и стал смотреть на балкон с синим ящиком.

Ждать пришлось недолго. Слева от белой наволочки мелькнули руки, и появилась Кира. Я встал, хотел крикнуть ей, но вижу: она и сама, кажется, заметила меня. Так и есть — смотрит, улыбается, рукой помахала.

И я помахал — спускайся, мол, сюда. А кричать не стал. И от песочницы отошел, снова сел на ту же лавочку, у подъезда. Зачем привлекать лишнее внимание?

— Петя, ты что? — выйдя из дверей и все так же улыбаясь, спросила она.

Я показал отвертку.

— Могу посмотреть, если хочешь. Отчего она не включается.

— Стиральная машина? Спасибо. Уже все.

— Что все? — не понял я.

— Починили.

— Сама?

— Ну, где мне! Парень из соседней квартиры приходил. Что-то в вилке там было.

— Так и знал, — разочарованно сказал я, а сам как-то тревожно подумал о парне-соседе. — Вилку и я в два счета починил бы.

— Я же не знала, что ты такой мастер! — Кира улыбнулась мне, радостно улыбнулась, и я почувствовал, будто от земли отрываюсь, будто крылышки у меня на спине или мотор с пропеллером, как у Карлсона.

— Немного соображаю, — сказал я. — Дед живет в деревне — тоже хвалил меня. Если, говорит, поднатужишься, то самим электрическим министром станешь.

Я чуть смутился, решив, что так-то уж хвастаться, пожалуй, незачем, и поспешил перевести разговор на другое:

— Сейчас со своего балкона глядел — только кусочек синего ящика видно.

— А мне на твоем — только красные перила.

— Знаешь, какую штуку придумал, — сказал я. — Хотя нет, сделаю — сама увидишь. Через час принесу. Ты тогда выглянешь с балкона?

— Ладно, — удивившись, сказала Кира.

— А как мама себя чувствует?

— Хорошо. Спасибо. Интересно, что же ты придумал?

— Увидишь.

Теперь-то мне бы совсем пора было уходить, а я все тянул.

— Так я обязательно выгляну через час, — напомнила Кира.

— А что… — неловко спросил я, — машина, значит, теперь работает?

— У-у, воет, как зверь! Только белье-то почти все уже постирали.

— Кира, а это… какой парень?

— Обыкновенный, — ответила она. — Мама попросила его посмотреть. Он во вторую смену работает, на заводе.

Ну никак не хватает у меня выдержки! Нет бы промолчать, про себя обрадоваться, а я сразу, как курок нажал:

— Ах, на заводе!

Конечно, она догадалась. Ну да что теперь жалеть. Пусть и догадалась! Даже и лучше, что догадалась. Пусть знает, что мне какие-то там соседи-соперники не нужны.