Мне обязательно нужно было, чтобы он меня любил. С людьми, которые вас любят, вы можете сделать очень многое, прежде чем они поймут, что происходит. Любящие люди беззащитны, как веточки: гни их, ломай, жги, обрывай листья, срезай кору... Мне нужно было, чтобы человек, убивший мою семью, стал такой веточкой, и я могла бы делать с ним что хочу. Конечно, он не полюбил меня в том смысле слова, какой вкладываем в него вы или я – он физически не способен на такое чувство, как безногие не способны на бег. Но в его извращенное понятие о любви входит доверие, и потому он стал доверять мне, устраивая проверки лишь изредка.

Как-то раз он подсунул мне человека, рассказавшего глупейшую историю о какой-то женщине, вздумавшей выйти за него замуж. И тот даже предложил мне взять деньги. Но в глубине души я ожидала чего-то подобного, и потому отказалась не раздумывая.

Дальше все было проще. Я разрушала его бизнес изнутри, исподволь, пользуясь тем, что он доверяет мне, и, поверьте, проявила радующую меня саму изобретательность. Если бы вы слышали, как я уговорила главного бухгалтера уйти из фирмы, то вы бы мною гордились. С журналистами все оказалось проще, а уж подкупить работника, смешавшего порченое мясо со свежим, и вовсе далось мне без проблем. Я сильно удивила Баравичова, придя к нему с неожиданным предложением, но в конце концов мы отлично поняли друг друга, хотя, кажется, он до сих пор считает меня ненормальной.

Что не на шутку озадачило меня, так это появление Романа. С одной стороны, Кирилл вполне мог устроить проверку на прочность, подсунув мне привлекательного мужчину и наблюдая, сдамся ли я или же сохраню верность мужу. С другой, мне казалось, что моя верность не имеет для него такого большого значения, чтобы из-за нее устраивать подобные проверки. Нет, что-то здесь не складывалось.

Но в случайности с рисунками и красивыми историями о придуманной девушке я тоже не верила. Мне оставалось одно: постараться как можно больше разведать у Романа, чтобы узнать, кто за ним стоит и что этому кукловоду нужно.

С Алисой в стране чудес они просто угадали. Ориентировались на имя и не знали, что именно ею я себя и представляю. А все остальное сложилось само. К тому времени, когда я отчетливо поняла, что не Кирилл стоит за этими людьми, он и сам вступил в игру – и немного испугал меня своей проверкой. Детектор лжи! Но я ведь говорила вам, что почти никогда не вру. Это помогает жить той жизнью, которой жила я.

Не думайте, что это страшно, и не думайте, что это просто. Я сказала себе, что должна выполнять свою работу. И когда он хотел, чтобы я танцевала для него, я танцевала. Стриптизершу у шеста никто не спрашивает, нравится ли ей выгибаться, призывно оттопыривая зад, – вот и меня не спрашивали. И я работала, как стриптизерша, послушно исполняя то, что от меня требовалось. Правда, плата за мою работу была куда выше, чем мятые купюры, даже самого большого достоинства.

Вы представить себе не можете, как я заботилась о предохранении. Я не продумала этого сразу, и потом меня словно обожгло, когда я представила, что могу зачать ребенка от Кирилла. Как ни странно, но секс не вызывал у меня и десятой части подобных эмоций: механическое действо, которое далеко не всегда доставляет удовольствие обеим сторонам. Все, что мне нужно было, – это терпеть и чуть-чуть играть. Кирилл не был внимателен ко мне, и я радовалась этому так, как иная женщина радуется редкой небрежной ласке любимого мужчины.

Я приучила Кирилла к тому, что могу пропадать где угодно, и он не беспокоился и не пытался меня найти, если только я возвращалась не позже полуночи. Наверное, он думал, что я не в себе, и в каком-то смысле так оно и было. Но я не смогла отказать себе в удовольствии купить двух неразлучников, удивительно напоминавших моих родителей.

Глядя на них, я думала, что нет ничего хуже, чем убить невинных, беззащитных – тех, кто не может причинить вреда. Мой муж только и делал, что убивал пересмешников. Он делал это не со зла, а потому что такова его природа – природа человека, давящего жизни всех, кто оказался рядом в неудачную для себя минуту. Каждое утро я смотрела на маленьких смешных птичек и вспоминала, как счастливы мы были.

Даже жаль, что я не успела реализовать идею по вычислению того, кто продавал информацию Баравичову. В результате нехитрой комбинации виноватым должен был остаться Давид, правая рука Кирилла... Уверяю вас, он никогда не смог бы доказать свою невиновность – зерна сомнения, посеянные в мозгу моего мужа, сделали бы свое дело, и Кирилл избавился бы от Давида. А вместе с ним – от весомой доли профессионализма и, главное, осторожности, которой так не хватает ему самому.

Я очень многое не успела сделать. Женщина, взявшаяся из его прошлой жизни, – похоже, еще одна из породы пересмешников – нарушила все мои планы, но я даже не могу сказать, что сожалею об этом.

Наверное, я слишком устала.

Вика засмеялась низким смехом, и Кирилл вздрогнул, услышав его.

– Папу с мамой любила... – повторила она. – Дорогой, ты только подумай, как просто и красиво тебя использовали!

– Заткнись!

– Все вернулось бумерангом, Кирюша... Сколько ты прожил счастливой семейной жизнью? Год? Полтора? И все это время думал, что рядом с тобой преданный человек? Да у тебя просто талант окружать себя преданными людьми!

– Я сказал, заткнись!