–  Ты чего это, Вася?
– подошла к нему лётчица. Сняла с него старую отцовскую ушанку, ласково пригладила льняные свалявшиеся волосы. Василёк прильнул к ней, зажмурил глаза.

Василёк беспокоился за сестру, Катя поняла его тревогу.

За лесом глухо раздавалась стрельба. Бой в Малиновке продолжался. Сражалась там в бою и Лена Бурмистрова. За неё тревожился Василёк. Не было у него матери, где-то далеко на фронте воевал отец. А вдруг как с ней беда приключилась?..

–  Ну, ну, не вешай носа. Ты же партизан…

–  На улицу выйду!
– встрепенулся Вася. И выбежал из палатки. За ним Катя. Смотрят они в сторону, туда, где на крутом берегу Дона стоит Малиновка. Но за деревьями ничего не видно. И зарева от пожара нет. Может, погас огонь над школой и бараками? Может, и бой уже прекратился?..

Василёк остался снаружи сторожить, а Катя вошла в палатку, села на пенёк, привалилась к деревянной стойке. И уставшая в боевых полётах, много ночей недосыпавшая, задремала Катя-лётчица. Увидела она во сне станицу Малиновку - точь-в-точь, как та деревушка под Москвой, в которой Катя перед самой войной вместе с родителями отдыхала. В белом вишнёвом цвету стоят ряды знакомых домов. Солнце на небе жаркое. А Катя с Леной - они будто бы подруги - бегут по зелёному лугу к Дону. И как только добегают до края высокого берега, так Лена снимает с себя платье, бросается с обрыва в Дон. А вода в Дону кружится, бурлит, но только Лена ничего не боится. Брызнул фонтан над её головой, и скрылась Лена под тёмными кругами воды. Катя в страхе отступает от обрыва, отворачивает взгляд от воды. Хочется ей вслед за Леной броситься с обрыва, но она не может победить страх, не может, шепчет Катя пересохшими губами:«Трусиха, трусиха…»

И хочется ей плакать от обиды, хочется бежать куда-то, бежать…

–  Простите, - раздаётся над ней голос,- не хотелось бы вас будить, да нужно.

Катя просыпается и видит перед собою юное красивое лицо девушки. Слышит её голос:

–  Вы не знаете, куда девался Василёк?

–  Ах, да, конечно, знаю. Василёк был со мной. Я только на минуту задремала.

В палатке и вокруг палатки - народ. Два старика привезли на подводе оружие, трофеи. Партизаны сносят его в палатку, бросают в угол. Кто-то предостерегает: «Патроны вынимайте, чтоб разряжено было!»

А возле палатки в людской толчее раздаётся мужской голос:

–  Парень-то наш где? На часах стоял!..

Катя выбежала из палатки, а за ней и Лена. «Вася! Василёк!..» В ответ из леса послышался слабый стон. Засветили фонарь, побежали в чащу леса. Вот он - лежит, раскинув руки, изо рта по щеке течёт тоненькая струйка крови. И пистолет рядом - стрелял в кого-то.

–  Вася, что с тобой? Ты ранен!
– склонилась над ним сестра.

Он показал в сторону кустов орешника и едва слышно проговорил:

«Там!» Партизаны бросились в орешник. И с ними Катя. Тут они увидели два трупа - длинный и худой в коротких сапогах немец и староста Малиновский, фашистский прислужник. Оба они крались к лагерю партизан, но Василёк вовремя их заметил и из своего пистолета уложил наповал. Однако и они успели пальнуть в парня.

Василька перенесли в палатку, и фельдшер, осмотревший рану, сказал:

–  Пуля застряла в груди, нужна срочная операция.

Лена к Кате с мольбой о помощи:

–  Что с вашим самолётом? Может, починить можно? Василька бы доставить на партизанскую базу. Там хирург есть.

Тут и бывший механик по самолётам рядом.

–  Попробуем?
– сказала ему Катя.

Они побежали к самолёту. Раскрыли под мотором капот. Лётчица светила фонарём, а механик осматривал машину.

–  Бензотрубу осколком снаряда перебило!
– радостно закричал механик.
– Пустяк дело! Мы сейчас, сей момент!..

Механик быстро починил трубку, и партизаны выкатили самолёт на ровную площадку. И хотя был ещё полумрак и площадка перед самолётом просматривалась плохо, Катя смело пошла на взлёт. Через минуту взяла курс на партизанскую базу. Вместе с Васильком, держа его на коленях, сидел во второй кабине партизан - авиационный механик, он и показывал Кате путь к большому лесному массиву невдалеке от Дона, где располагался штаб партизанского соединения.

На опушке леса возле штаба она приземлилась, а через час Васильку уже сделали операцию, и доктор сказал: «Ничего опасного. Будет жить!»

Катя хотела по радио сообщить об этом Лене Бурмистровой, но партизанский командир передал лётчице радиограмму:

«Довольны вашей работой. На обратном пути сделайте посадку в районе Малиновки, захватите важный груз».

Подпись командира полка.

Опасно было лететь на рассвете в то же место, где её только что подбили, но приказ есть приказ. К тому же Катя была рада снова встретить Лену Бурмистрову и рассказать ей о самочувствии Василька, о том, как проходила операция и как доктор сказал: «Ничего опасного. Будет жить!»