– Что "или"?
– спросил он.

Гриша внимательно посмотрел на жену. На ее уставшее лицо, на пробивающиеся морщинки вокруг глаз, на ее дрожащий от возмущения рот, на ее глаза, источающие холод... Холод... Когда он был безумно влюблен в это лицо, он считал ее самой красивой и умной девушкой на свете. Сдержанность и немногословность Златы привлекали его, она была подобна античной статуе, против вулканической, но наивной экспрессии Чаяны.

Сейчас, глядя на нее, он спрашивал себя, а любит ли он ее все еще? Но сердце молчало. Просто молчало, не говоря ни "да", ни "нет".

– Я ушел на работу- подавлено произнес Григорий.

Злата смотрела ему вслед и молчала. Из ее глаз хлынули слезы, но она быстро смахнула их ладонью. Она закрыла глаза и глубоко вздохнула. Через пять секунд, вновь открыв их, она вернулась к своим обычным хлопотам по детям.

* * * *

Гриша, в расстроенных чувствах, поспешил выти из дома. Он сел в машину и рванул, что есть силы. Он выехал за пределы города и поехал по крупной автомагистрали к немецкой границе. На его счастье, нигде не было дорожных патрулей. Он летел по автобану и думал лишь о ней. Ему хотелось вот так, без остановки доехать до самой Москвы, хотелось найти Чаяну, обнять ее и никогда, никогда не отпускать.

Он ехал, не глядя на дорогу, на автопилоте, как, вдруг, навстречу ему выскочил молодой олень. Гриша резко затормозил, свернув к обочине. Олень, испугавшись, убежал в прилежащую лесополосу. Гриша выругался. Он выключил двигатель и положил голову на руль. Закрыв глаза, он на минуту провалился в небытие. Мозг, неожиданно, стал воспроизводить образы из прошлого.

Время унесло его в день их совместной фото-сессии для календаря, где они позировали в образе Принца и Русалки. Для Гриши - это была просто работа, из за которой он крупно поссорился со Златой.

Для Чаяны же, этот проект стал одним из самых значимых в ее жизни. Она готовилась к нему, проводя вечера в спортзале. Ей хотелось быть в лучшей форме для своего "Принца", хотя тот и не подозревал об этом. Тогда, он никого и ничего не видел, кроме своей любви.

Гриша, когда пришел на фото-сессию, даже не заметил очень откровенного костюма Чаяны. Все, кроме него, были в восторге от образа юной Русалки. Ее формирующееся тело проглядывало через полупрозрачный легкий хитон. При порыве (искусственного) ветра, ткань открывала ее ножки, спадала с ее плеч, чуть ли ни обнажив грудь, развеивая, при этом, ее длинные волосы. Под ветром, хитон облегал все ее тело, придавая модели невероятную сексуальность, нетронутую красоту. Чаяна была удивительно хороша, она приковала к себе взгляды всех присутствующих в студии, включая женщин и детей. Гриша же был слеп, лишь послушно исполнял все команды фотографа, не особо заостряя внимание на своей юной партнерше.

Это теперь, шесть лет спустя, Гриша осознал, что всем своим видом, Чаяна пыталась привлечь его внимание. Он вспомнил ее влажный мягкий взгляд, чуть полуоткрытые в улыбке, губы. Он ощутил ее робкие касания его тела. Он услышал вновь, только теперь, как тихо и часто дышала она, застыв в позе, совсем близко к его шее. Он видел, как обнимала она его за голову, глядя прямо в глаза, обжигая его лицо своим дыханием. Он понял, как трудно справлялась она с желанием поцеловать его в губы. Он вспомнил, как нежно гладила она его волосы, и как слезы текли из ее глаз, когда изображали они сцену прощания Русалки и Принца.

* * * *

Он очнулся, когда стало уже смеркаться. Мимо проезжали машины с включенными фарами. Оказывается, начался дождь. Гриша смотрел на капли, стекающие по лобовому стеклу, и ему хотелось умереть. Он, словно бы, пребывал в лабиринте, откуда не мог выбраться. Он, было, чуть ли ни впал в отчаяние, когда мысль пробила его сознание.

– Москва!
– крикнул он в голос.
– Москва, Москва, Москва, Москва!
– неустанно повторял он.

Заведя двигатель, он развернул машину, и понесся в направлении Вены.

2.

– То есть, как, едешь в Москву?
– недоуменно спросила Злата. - Ты... бросаешь меня что ли?

– Я не бросаю тебя, Злата, - вымученно ответил Гриша.
– Но, я должен поехать развеяться. Я задыхаюсь здесь, - проговорил он, отведя взгляд.

– Понятно, - сказала жена.
– Ты задыхаешься здесь со мной и детьми. Как мило!
– воскликнула Злата.

Григорий сел напротив нее, он сейчас искренне искал в ней соучастия.

– Злата, послушай. Давай будем откровенны друг с другом. Жизнь, которой я живу - это не моя настоящая жизнь. Я не об этом мечтал и строил планы! Я хотел совсем не этого! Я просто отнял у себя шесть лет жизни. Ты, вот, постоянно упрекаешь меня, что ради семьи ты отказалась от карьеры. А я разве не сделал то же самое? А? Ради тебя, я отказался от самого сокровенного - от своей мечты! А теперь, я понял, что совершил ошибку.

Она нервно засмеялась.

– Так, значит, я твоя ошибка! Да как ты смеешь...?
– Она начала злиться.

– Злата, подожди! Я не говорю, что ты моя ошибка, я говорю, что я пошел не той дорогой. Я всегда слушал тебя, потому, что безумно тебя любил. Я и сейчас люблю тебя, дорогая...

– Не называй меня "дорогой"! Ты еще и врун, Шахов! Будто я не знаю, зачем ты мчишься в Москву сломя голову! К этой своей шалаве-старлетке! Думаешь, поплачешься перед ней и она тебя примет обратно?!