— Ты мне даже не нравишься. Ни капельки. Ты…

За долю секунды я оказался прямо перед ней.

— Я что?

— Невоспитанный, — сказала она, делая шаг назад.

— И? — Мой шаг соответствовал ее. Почему я это делал? Не знаю. Я пришел поработать над ее следом, но вместо этого мы начали спорить друг с другом, мило побеседовав секундой ранее.

— Высокомерный. Подавляющий. — Она сделала еще один шаг назад, но я не позволил ей уйти далеко. О нет, я все еще находился напротив ее лица, вдыхая с ней один и тот же воздух. — И ты… ты придурок.

— О, я уверен, ты могла бы придумать что-нибудь лучше, чем это, Котенок. — Ведь я знаю, что могла бы. У Кэт был такой ротик… Кстати об этом, мой взгляд опустился. Ее губы слегка приоткрылись. Черт. — Потому что я сильно сомневаюсь, что тебя ко мне не влечет.

Она рассмеялась — звук ее смеха был низкий и хриплый. Сексуальный.

— Меня абсолютно к тебе не влечет.

Я сделал еще один шаг, и ее спина прижалась к стене. Смотря на нее сверху вниз, мне казалось, что я забыл, как дышать и определенно точно забыл, почему пришел сюда. Я думал только об одном.

— Ты лжешь.

— Ты чересчур самоуверен. — Она облизала губы, и жар пронесся по моим венам. — Ты знаешь, то самое высокомерие, о котором я упоминала. Это непривлекательно.

Черт, она несла какой-то бред. Она сказала бы что угодно, лишь бы продолжить спор. Расположив руки по обе стороны от ее головы, я наклонился, мои губы были так близко к ее, что я мог попробовать их на вкус. Я сомневался, что ее губы будут сладкими. Скорее всего, они будут больше похожи на те жгучие конфеты «Fireball».

Мне очень, очень нравились эти конфеты.

— Каждый раз, когда ты лжешь, твои щеки краснеют, — сказал я ей.

— Ох-ох, — ответила Кэт.

Я опустил руки вдоль стены, остановив их около её бедер.

— Могу поспорить, ты думаешь обо мне все время. Нон-стоп. — Столько же, сколько я думал о ней, это превратилось в… нон-стоп, так что, казалось справедливым и правильным, что она тоже думает обо мне постоянно.

— Ты не в себе. — Она прижалась спиной к стене, ее грудь вздымалась и опадала от частого дыхания.

— Возможно, тебе даже снятся сны обо мне. — Мой взгляд снова опустился на ее рот. Fireball… — Держу пари, ты даже писала мое имя в тетради, снова и снова, обводя его сердечками.

Она засмеялась, от этого звука у меня перехватило дыхание.

— В твоих мечтах, Деймон. Ты — последний, о ком я думаю…

Мне надоело спорить, и я поцеловал её… только для того, чтобы заткнуть. И да, я продолжал твердить себе это. Просто придерживаться этой мысли.

Но в тот момент, когда наши губы встретились, дрожь прокатилась по моему телу, и я издал звук, наполовину рычание, наполовину стон. Потому что оказался прав — ее рот был словно конфеты Fireball.

Кэт больше не спорила.

Нет, она дрожала.

Теперь поцелуй можно было прекратить, но тут она оттолкнулась от стены и прижалась ко мне. Её пальцы погрузились в мои волосы, и она застонала напротив моих губ.

Что-то сломалось внутри меня. Как замок, который открыли. Или дамба, которую прорвало. Черт возьми, это походило на удар молнии, или будто бы тебя переехал грузовик, а потом тебя возродили к жизни. Я двигался не думая.

Мои руки схватили её бедра, и я поднял Кэт. Ее ноги обвились вокруг моей талии, и она целовала меня с такой страстью, которая почти поразила меня, и я надеялся, что она не заметила, что мои руки дрожали. Черт, все мое тело трясло. Под моей кожей разгорался огонь, и я терял контроль. Я был в нескольких секундах от перехода в форму Лаксена, и что хорошего бы из этого вышло?

А, черт, это не имело значения. Не тогда, когда я прижимал её к себе, и она издавала этот прекрасный женственный звук, от которого у меня закипала кровь. И я чувствовал, как внутри меня зарождается что-то. Чистая сила — и с ей невозможно было сделать ничего, кроме как выпустить. Она росла в течение нескольких месяцев. Возможно, всё в любом случае привело бы к этому.

Я никогда не хотел кого-то сильнее, чем Кэт.

Затем мы двинулись вдоль стены. Лампа упала. Кэт, кажется, не заметила этого и, слава Богу, потому что меня не волновало ничего, кроме того, кто был у меня в руках.

Кэт.

Смутно я осознавал, что телевизор то включался, то выключался. Я пытался обуздать свою силу, но ее руки поднялись к воротнику моей рубашки и начали расстегивать пуговицы. Я мог только повиноваться ее безмолвной команде. Я отошел назад и позволил ей снять рубашку.

Я позволил ей руководить в этом процессе. Это немного пугало… но и заводило.

Я взял в руки ее щеки и притянул ее обратно к своим голодным губам. Я не мог насытиться ею, и тем, что она не уступала мне во всех позициях. Ее руки опустились к кнопке на моих джинсах.