– Да, было, -- Олег допил кофе, подозвал официанта.
– - Может, поедем ко мне?

– Не могу, Олег. У меня самолет ночью.

– Ну, давай тогда посидим в скверике. У меня тут в Красноярске сестренка обнаружилась двоюродная. Должна подойти.

То, что Олег рассказал мне, было просто и сложно одновременно. Три его товарища еще отбывали наказание. Он и еще один освободились с разрывом в месяц, оба досрочно. И, придя к тайнику, из которого каждый после освобождения имел право взять пятую часть, Олег не обнаружил ничего.

Теперь он искал того, кто освободился раньше. По всем данным парень мог быть в Красноярске.

– Почему ты считаешь, что это он?

– А кто же еще?

– Допусти, что кто-то из зоны передал информацию о тайнике своим знакомым.

– Зачем же тогда этот на свободе, но скрывается?

– Ты уверен, что он скрывается?

– Уверен.

– Опять допусти, что те, кто на самом деле изъял ценности, были уведомлены и убрали его.

– Зачем?

– Хотя бы затем, чтоб было кого подозревать. Ложный след.

– Да, об этом я не подумал.

– Ну, и что ты собираешься делать?

– В Красноярске у этого парня есть родня. Хотел туда наведаться.

– Тебе там показываться не стоит. Он тебя знает в лицо. Если это все же он - спугнешь. Давай я схожу.

– О чем речь!

– Кстати, на что ты живешь? Надеюсь, не вернулся к старому?

– Нынче в этом нет необходимости. Продал две технические идеи в один кооператив. Бабки есть.

– Да, техника, и с твоей головой -- это сейчас золотое дно.

– Все же камушки мне не помешали бы. А там не только камушки. Открыл бы свой кооператив. А ты что сейчас крутишь?

Как я восхищался маневинскими способностями инженера, так и он ценил мое умение простыми словами добывать из людей деньги и еще получать от этих людей благодарность.

Мы сели в скверике около унылого многоэтажного дома, вытянутого длиннющей кишкой. Олег заметно нервничал, поглядывал на часы. Наконец он не вытерпел:

– Посиди, я заскочу к этой девчонке. Что-то у меня сердце не на месте. Я скоро...

Я тоже привстал со скамейки, но подврнул ногу на каком-то чертовом камешке. В ступне закололо, и я, шатнувшись вбок, нагнулся растереть ногу.

С чмоканьем нечто впилось в спинку скамьи. То, что это пуля, до, меня дошло уже на бегу - тело, как всегда, среагировало быстрей мозга. Я стремительно пересек сквер, впрыгнул, почти на ходу, в автобус, перевел дыхание, сошел на следующей остановке и другой улицей вернулся к скверу. Происходящее мне начинало очень и очень не нравиться.

Из-за угла я внимательно осмотрел дом, выходящий фасадом на сквер. Стрелять могли только оттуда. За подобной охотой приятно наблюдать в кино. Потом я посмотрел в сквер.

Вокруг скамейки, где мы только что сидели, толпился народ. Стояла скорая, в ее задние двери вносили носилки с телом.

Да, встреча с прошлым не принесла мне удачи. Надо сматываться. Где бы переждать до ночи. Может, не дергаться, а нахально поехать в аэропорт?

Но уехать мне не пришлось. События опередили мое желание остаться от них в стороне. При входе в аэропорт ко мне подошел сержант милиции и предложил следовать за ним.

Сержант был крупный, с мощными плечами, а я отнюдь не Шварценеггер. Он сопроводил меня до "УАЗика", ожидавшего рядом, открыл дверцу и почти втолкнул туда. На заднем сиденье уже ждал какой-то тип в гражданском, я оказался зажатым между ним и сержантом и, когда машина тронулась, до меня дошло, что на ней не было милицейской символики - это был обычный "УАЗ"" защитного цвета.

Болезненный тычок под ребра отвлек меня от этих тревожных мыслей.

– Давай, колись, - гаркнул гражданский.

В минуты опасности я от страха становлюсь наглым юмористом. Мой юмор в это время больше годится для сольного исполнения на кладбище, но по-другому я не умею.

– Пожалуйста, маэстро. Сколько угодно. Только скажи - в чем?

– Напомнить?

Он сопроводил вопрос вторым тычком. кулак у него был костлявый, ребрам доставалось чувствительно.

– Послушай, я вообще не при делах, - возмутился я вместе с ребрами,