– Вы плакали.

Грейс подняла руку к лицу и провела пальцами под глазами, вытирая дорожки слез, смешанных с тушью.

– Извините. Должно быть, я ужасно выгляжу.

– Нет, вы выглядите прекрасно. И беспокойно.

– Спасибо, - ответила она и устало усмехнулась.
– Вас не спугнешь женскими слезами?

– Едва ли, - сказал он, поднимая бокал к губам и делая глоток.
– В правильных обстоятельствах я скорее наслаждаюсь ими. Думаю, ваши не той разновидности, о которой я говорю.

– К сожалению, нет, - ответила она, почти покраснев при мысли о том, как Сорен доводит женщин до слез.
– Я совершила глупую ошибку, заглянув в одну из детских комнат.

– Вы с Закари все еще пытаетесь зачать?

– По правде говоря, да. Откуда вы узнали?
– если бы она говорила с кем-то еще, Грейс была бы очень смущена, переходя на столь личное. По какой-то причине девушке показалось, будто ей нравится то, что она может говорить с ним о чем угодно, и дальше его собственных ушей это не распространится. Священник, напомнила она себе. Конечно.

– Элеонор рассказала мне. Вам стоит знать, что она не сплетничала. Она попросила прочитать новенну3 за вас.

– Правда?
– сердце Грейс сжалось от такой доброты.

– Элеонор убеждена, что я нервирую Бога, и что Он больше рад моим звонкам, чем ее, как она говорит.

– Значит... вы молились, чтобы я забеременела?

– Читал новенну. Я девять раз молился о том, чтобы у вас произошло зачатие.

– Спасибо, - почти прошептала Грейс.
– Закари хочет прекратить попытки завести биологического ребенка. Говорит, что это слишком тяжело для меня. Он согласен на усыновление, но я хочу пытаться дальше. Но теперь эта мечта кажется такой эгоистичной и мелочной, в то время как Нора...

– Не нужно, Грейс. Не думай, что Бог не способен подарить тебе ребенка и вернуть Элеонор к нам. В конце концов, Он всемогущ. Он может управиться с более чем одним заданием в его списке дел.

– Запомню это.
– Ночной ветер прикоснулся своими руками к ее коже, и Грейс пододвинулась ближе Сорену, инстинктивно ищу укрытия. Он не отпрянул от нее, когда ее плечо прикоснулось к его руке.
– Хотя... стоит произойти чему-то подобному, и я не могу сдержать себя и немного порадоваться тому, что бездетна. Нет детей, значит, никто не может их похитить. Сейчас для меня люди кажутся очень хрупкими, мир ужасно небезопасным. Нора чья-то дочь, и она боится... она, должно быть, так напугана.

Сорен обнял ее за плечи, и слезы снова начали капать. Она ближе прижалась к нему, уткнувшись головой ему в грудь. Она ощущала себя ребенком, пытающимся найти утешения в объятиях отца.

– Элеанор, - начал он и обеими руками обнял ее, - она самая смелая женщина, которую я знаю. Когда ей было пятнадцать, она даже меня не боялась. И поверьте мне, я пытался напугать ее.

– Я бы боялась вас. И я боюсь вас.

– Но не она. Знаете, ее первым словом, которое она мне сказала мне... я помню, словно это было вчера. Она сказала: «Ты же знаешь, что похож на идиота, верно?»

Грейс громко рассмеялась и отпрянула из его объятий.

– Она вам это сказала?

– Она сделала исключительный акцент на том, что я не надел замок на свой мотоцикл. Сказала, что этим самым я привлекаю грабителей. Учитывая, что неделю спустя после этой беседы ее арестовали за угон автомобиля, она не знала, о чем еще говорить.

– Арестовали за угон? Какая испорченная девчонка. Я и не представляла, что она была в такой передряге. Я думала, что девочек-подростков арестовывают за кражи кошельков и косметики.

– Элеонор все делает нестандартно.

– И вы любите ее за это.
– Улыбнулась ему Грейс.

– Да. Бесконечно и не раскаиваясь. Мое сердце было так истерзано после встречи с нею. Разорвано надвое. Я знал, что должен любить ее лишь как отец любит дочь, но ее дикость и красота делали это практически невозможным. Хотя я и защищал ее, как отец. Я всегда пытался защитить ее. И у меня всегда получалось. До сих пор.

Грейс сделала еще один шаг назад. Ей нужно немного пространства между ней и Сореном. Находиться в его руках было неестественно хорошо, необоснованно безопасно. Она гадала, было ли это тем, что испытывал Закари с Норой - странное притяжение к кому-то, кого она не могла понять, кто казался почти чужаком. У них, обоих, что-то вроде тайных знаний. Тайная интуиция. Они видели то, что не могла представить, Сорен и Нора, понимали то, что она никогда не поняла бы. Но почему Грейс хотела увидеть, хотела понять...

– Мое сердце сегодня не со мной, оно далеко, - сказал Сорен, всматриваясь в темноту.

– Как далеко?

– В десяти милях отсюда, у Элизабет дома. Я могу пробежать это расстояние за час.

– А я - за сорок пять минут, - ответила она, улыбаясь.

– Веди себя хорошо. Ты на семнадцать лет моложе меня. Уважай старших, - сказал он, очевидно пытаясь не улыбнуться ей.

– А если не буду, вы перебросите меня через свое колено?

Сорен изогнул бровь, и Грейс покраснела от уха до уха.