– Дикая сука, - сказал мужчина.
– Она сильнее, чем выглядит.

Другой мужчина опустился на колени у головы Норы и проверил пульс. Определенно он у нее был.

– Вы двое слишком долго добирались сюда, - сказала Мари-Лаура, ее голос был хриплым и напряженным. В руке был пистолет. Как и у мужчины. На кровати лежал электрошокер. Они оба целились в Нору, которая лежала без сознания на полу.

– Вы хотели остаться наедине с ней.

– Я думала, ты связал ее. Как она перерезала веревки?

– Без понятия. Мы обыскали ее.

Кингсли посмотрел вниз и увидел блеск серебра на полу - обычное лезвие. Так вот что Нора использовала, чтобы разрезать веревки. Оно, должно быть, вылетело из ее руки во время драки и приземлилось у двери. Он присел, подобрал его и спрятал в кармане. С его низкого поста он наблюдал и слушал.

– Когда она очнется?

– Скоро.

– Свяжи ее. И на этот раз правильно.

Три выстрела – все, что нужно было Кингсли. В затылок охранников. В затылок Мари-Лауры. Мужчины, кем бы они не были, выглядели как наемники - наемные киллеры, вполне устранимые. Но вот... вот она, его сестра, в десяти футах от него, и она даже не догадывается, что он стоит у нее за спиной.

– Есть идеи, почему мы еще должны держать ее здесь? Мы больше не должны тут находиться. Семья может вернуться в любой день.

Кингсли начал поднимать пистолет.

– Еще один день, затем мы уедем.

– Чего мы ждем?

– Его?

– Вашего брата?

Кингсли замер.

– Конечно, нет. Моему брату наплевать, жива я или мертва. Ему было наплевать тогда, наплевать и сейчас.

– Вы уверены, что он знает, где мы?

– Он знает.

– Хотите убить ее сейчас? Покончим с этим и оставим тело на его пороге.

Кингсли ровно держал пистолет. Сначала мужчины, затем Мари-Лаура. Он мог это сделать, делал тысячу раз. Хотя все они были чужаками. Враги государства. Монстры, рядом с которыми отец Сорена был бы кандидатом на канонизацию. Наемников он мог с легкостью убить. Но Мари-Лаура... она была его сестрой, несмотря на все произошедшее. Они были одной крови. Он провел тридцать лет, утопая в чувстве вины, потому что думал, что убил ее. Он не переживет еще одно ее убийства, не такого хладнокровного, стоя к нему спиной. Но он должен, должен ради Сорена. Он мог это сделать. Три выстрела. Больше не понадобится. Ничего... лишь три пули.

Он смотрел на пистолет и заметил, как трясется дуло.

– Non. Я не хочу ее убивать. У меня идея получше. Мы подождем.

Мужчина у головы Норы начал вставать. Как только он выйдет из комнаты, они обнаружат Кингсли за дверью в тени. У него была лишь доля секунды на принятие решения. Он мог пошуметь, заставить их повернуться и увидеть его. Сначала они выстрелят в него, затем он бы отстреливался без угрызений совести.

Как странно... впервые в жизни он понял, что Мари-Лаура выросла и стала похожа на мать.

Он опустил пистолет и исчез в комнате напротив. Мог ли он вернуться, попробовать снова? Но было слишком поздно. Он упустил свой шанс, потерял хладнокровие. Кингсли оставался сидеть на корточках в комнате, в темноте. Когда в доме снова воцарилась тишина, он открыл окно и спрыгнул на землю. Он бежал через лес к машине. Как только оказался внутри, взял телефон и набрал номер.

– Кингсли.
– Голос Сорена казался таким успокаивающим для Кинга, что ему пришлось подавить навернувшиеся слезы.

– Я не вернул ее, - признался Кингсли.

– Она жива?

– Oui. Жива. Но... я не смог выстрелить. Я не смог убить свою сестру. Она стояла спиной ко мне. Я бы выстрелил ей в спину. И она сказала, что не хочет смерти Норе. Поэтому я не смог... я уже убил ее. Я не смог сделать это снова.
– Он наклонился к рулю.
– Прости.

Он слышал тишину на другом конце линии. Он умер в этой тишине, умер тысячью смертей.

– Возвращайся. Уже поздно. Она жива. Тебя не за что прощать.

– Я верну ее. Я найду способ. Там, по крайней мере, двое, но может быть больше. Я могу выждать и...

– Кингсли... послушай меня. Возвращайся. Делай, как я говорю.

С трудом кивнув, Кингсли ответил.

– Да, Сэр.