– Вижу, вы теперь крупная шишка, Френсис Эфенди. – сказал Матракчи в знак приветствия. – Торговлей, поди, больше не занимаетесь?

– Очень редко. – ответил тот. – Недавно король пожаловал мне титул и теперь я граф Кэмберлендский. Королевская служба отнимает много времени.

– Ого! И за какие же заслуги столь высокая честь?

– То воля случая. Принцесса Мария и принцесса Елизавета как-то были на прогулке. Лошади взбесились и понеслись своим ходом, кучер не смог совладать ими и упал с козел. В придачу у кареты отвалилось колесо, и принцессы едва не погибли. Я с друзьями шёл мимо, нам пришлось остановить коней. Мы потом долго раны залечивали.

– Герой ты Френсис, герой. – Матракчи искренне радовался за приятеля. Вдруг он помрачнел и заговорил более тихим тоном. – Послушай, ты не мог бы передать одной женщине, что я хочу поговорить с ней наедине?

– Передать-то я передам, ты только скажи, кому?

Насух Эфенди сделал знак, чтобы Френсис наклонился к нему поближе.

– Нигяр Хатун, герцогине Норфолк.

Френсис буквально встрепенулся, услышав это имя. Насух Эфенди никогда не упоминал, что знаком с той самой Нигяр. Однако граф Кэмберленд не стал утруждать себя расспросами, сочтя это неприличным.

– Я полагаю, вам нужно встретиться с ней за пределами дворца? – уточнил он.

– Да, это было бы предпочтительно.

– Я могу ей и записку передать, если ничего не получится.

– Нет-нет, я должен сказать ей всё сам.

Между тем, герцогиня Джоан, в прошлом Нигяр Калфа, направлялась вместе с Сюмбюлем Агой прямиком в кухню дворца Топкапы. Сюмбюль аккуратно поддерживал её за руку и не переставал улыбаться. Казалось, он совсем позабыл сегодняшний неприятный инцидент.

– Шакер Ага, смотри, кого я привёл! – радостно пропел главный евнух. – Встречай, встречай дорогую гостью, и лукуму ей предложить не забудь!

Султанский повар обрадовался приезду Нигяр не меньше Сюмбюля.

– Ай, Аллах, неужели сама Нигяр Калфа к нам пожаловала? – воскликнул он. – Это просто чудо – видеть тебя здесь.

– Здравствуй, Шакер Ага. – приветствовала его Нигяр, сделав европейский реверанс.

– Ну что, толстяк, теперь-то ты мне веришь? – заголосил Сюмбюль. – А то всё «Не она, не она». Мерзавец.

– Ну что же ты не проходишь, хатун? – Шакер едва не прыгал от счастья. Нигяр в ответ лишь улыбалась. Как она была похожа на ту самую калфу, которая лет эдак десять назад верой и правдой служила в гареме и ни на что не претендовала.

– Вместо того, чтобы кривляться, принёс бы поесть чего-нибудь, а то на приёме таким высоким гостям еды предложили, словно птичкам на корм! – не унимался Сюмбюль. Надо сказать, Шакер сразу же послушался его. С довольной улыбкой главный евнух снова повернулся к молодой женщине. – Добро пожаловать, Нигяр Хатун, ты у себя дома.

Нигяр осторожно уселась на диван в углу и расправила подол платья. Вдали от падишаха, султанш, пашей и беев она чувствовала себя так, словно действительно почти что вернулась домой. Почти что. Если бы её могли понять, почувствовать то, что сейчас чувствует она, вот тогда, быть может, она вернётся домой окончательно.

– Нигяр, ты чего такая печальная? – с интересом спросил Сюмбюль.

– Как приятно снова стать Нигяр. – ответила та. – Меня уже год, как никто так не называл, только «Джоан» или «Леди Норфолк».

– Иииииии, что за бранные слова?! – воскликнул ага.

– Так меня называют в Англии.

– Как собаку, честное слово!

– Такие уж у них имена.

– Ты, небось, скучала по нам? – поинтересовался Шакер, ставя на столик поднос с вкусняшками.

– Конечно, скучала, - ответила Нигяр, - разве могла бы я заявиться в кухню и запросто болтать со слугами?

Сюмбюль и Шакер от души рассмеялись. Нигяр словно ожила, попав в свою среду. Отбросив маленькую сумочку, повисшую на шнурке, обвитом вокруг руки, она принялась с удовольствием уплетать пышки с медом и пахлаву. Это зрелище привело султанского повара в умиление.

– Кушай, кушай, хатун. – поговаривал он. – Когда тебе теперь выпадет возможность полакомится родной едой?

– Шакер Ага, не принижай нашу Нигяр! – важно заявил Сюмбюль. – Она теперь не просто хатун, она важная шишка в английском королевстве, ах!

– Это заметно, - согласился с ним толстяк.

– Так что обращаться к ней надо не Нигяр Хатун, а грисогиня Нигяр!

Услышав, как её назвал Сюмбюль, Нигяр едва не подавилась цукатами. Быстро проглотив всё, что находилось у неё во рту, бывшая калфа прикрыла лицо ладонью и засмеялась. Главный евнух отреагировал мгновенно.

– Я что, оскорбил тебя? – спросил он с вызовом.

– Ай, Аллах! – запаниковал Шакер. – Теперь нам головы отрубят из-за твоей несдержанности, Сюмбюль Ага!