Я представил, как басмачи в доме цветисто и неторопливо распинаются в уважении друг к другу – это такой восточный ритуал, предшествующий серьезной беседе. И неведомо им, что через считаные минуты местный пейзаж претерпит серьезные изменения.

Ну вот и начинается заключительный акт нашей небольшой пьесы, которую я, да простит меня уважаемый классик Антон Павлович Чехов, назвал бы «Драма на охоте». Театральная сцена – Сирийская Арабская Республика. Время действия – затяжной период гражданской войны и агрессии Халифата. Действующие лица: я, подполковник Силин, позывной Барс, волею судеб командир группы спецназа ГРУ МО России «Бриз». И мои ребята, которые недаром считаются лучшими из лучших. Это русский медведь Князь – мой заместитель, он же медик, пулеметчик. Рад – худощавый, ботанского вида связист, самый молодой член нашего небольшого коллектива, технический кудесник и вообще дитя-индиго да на все руки мастер. Утес – чеченец, снайпер, ему уже за сорок лет, то есть в нашем деле, считай, уже аксакал. Бек, его земляк, ровесник, бывший террорист и подрывник от бога. Это что касается положительных героев. Отрицательный персонаж у нас один – Большой Имам, из числа самых кровавых полевых командиров Халифата, отметившийся расстрелом нашего летчика месяц назад, за что ему наш отдельный привет. Ну еще здесь масса народа – это статисты, которым на сцене в лучшем случае доверяют сказать «кушать подано» и «Аллах акбар». Конечно, если их станет сильно меньше, это будет приятный бонус к основному призу – голове Шалгам Ахмеда…

Смертоносное тело ракеты взрезало воздух, как белая акула рассекает океанские воды – так же мощно, стремительно. И как акула, ощутив запах крови, устремляется к добыче, обретя четкое направление своего движения, так и ракета, уловив импульс, обрисовавший контуры маршрута, нашла смысл своей недолгой активной жизни и устремилась на цель. Потом, получив лазерную подсветку с земли, она ринется к тем, для кого она предназначалась, с кем должна была слиться в огненном объятии. И не было в мире силы, способной остановить ее.

– Давай, родимая, мы тебя ждем, – ласково ворковал Рад, возясь с устройством наведения.

Рад, пожалуй, лучший из известных мне специалистов по целеуказниям для высокоточного оружия. А я – лучший спец по тому, чтобы вывести разведывательно-диверсионную группу на цель. И все наши таланты вместе направлены на то, чтобы не оставить объекту ни единого шанса.

– Сигнал прошел, – щелкнул пальцами Рад, возившийся со своей хитрой аппаратурой. – Цель захвачена… Тик-так. Стучат часы.

– Сколько осталось? – спросил я.

– Недолго… Ну торопись, железяка, тут тебя ждет добрый обед!..

Семиметровая ракета появилась с запада. Она летела низко, огибая местность, почти невидимая.

Рад навел на мишень лазерный целеуказатель нового поколения, похожий на гиперболоид инженера Гарина – легче в два раза, чем старые модели, но все равно весящий около десяти килограммов. Объект подсвечен…

Ба-ба-х-х – горы содрогнулись.

В десяточку!

Там, где только что была ферма, вспух пыльный серый цветок, который разрастался и чем-то напоминал ядерный взрыв. Четыре сотни килограммов взрывчатки – это эффектно. И эффективно. Тем более что удара никто не ожидал, бомбоубежищ здесь не предусмотрено. Глиняный дом сдуло, как соломенную избушку поросенка Ниф-Нифа.

В ракетном ударе есть что-то сверхъестественное, прямо библейское. Будто сам Господь обрушивает кару на Содом и Гоморру. И в такие моменты я ощущал себя уже не охотником, а ангелом, подводящим черту.

– Сделано! – кивнул я.

Конечно, бандит – тварь очень живучая. Но проверять эффективность удара мы не можем. Я уверен, что в доме никто не выжил, и Большого Имама сейчас тащат черти в ад. Счеты с ним закрыты.

В живых осталась часть банды, рассредоточившаяся по местности. Эти ребята могут, если в курсе технологии нанесения таких ракетных ударов, устроить прочесывание и преследование спецгруппы. Поэтому делать нам тут больше нечего. Пора прощаться.

– Уходим, – произнес я и нажал на тангету рации, давая сигнал отхода…

Еще не успела осесть пыль от взрыва, а наша веселая компания уже бодро топала к точке эвакуации.

– Давай, спецназ, шевели копытами, – прикрикнул я.

Родные горы. Сирия. Пыль. Смерть. Казавшаяся близкой, но все отдаляющаяся победа с самыми отборными мировыми отбросами.

Через час мы наткнулись на группу из десятка до неприличия увешанных оружием бородатых моджахедов в национальных одеждах. Они на ослах неторопливо ехали по каким-то своим делам прямиком через горы.

По-джентльменски разойтись с ними не удалось. Кто они – мы так и не узнали. Но не свои – это факт. Нет своих на этой территории.

Мы их заметили раньше. Залог успеха – делать все раньше и лучше противника, пусть хоть на немного, на ниточку, но лучше.

Поэтому мое сознание еще охватывало факт неприятной встречи, а руки уже делали свое дело. Короткой автоматной очередью я срубил ближайшего моджахеда. Ребята начали работать по остальным. Двое противников попытались уйти в горы. Бек и Утес двинулись за ними, и вскоре все было кончено. Безжизненные тела моджахедов, над которыми отчаянно вопил перепуганный, чудом выживший ишак, остались позади, на радость шакалам. А мы продолжили путь.

К точке эвакуации мы вышли минута в минуту. Точность – вежливость не только королей, но и спецназа. А иногда и вертолетчиков – вертушки тоже появились вовремя.

Вертолеты увеличились в размерах, оскверняя вечную тишину этих гор непотребным ревом двигателей.

«Ми-8» сел на ровную каменистую площадку, а два «крокодила» реяли в воздухе, готовые порвать на части всякого, кто приблизится ближе чем на пять километров – грозные, хищные ударные вертолеты, настоящие защитники гонимых, то есть нас.