Что ж младшему сыну графа было куда поехать: модные курорты, поместья друзей, или даже заграничное путешествие, но отчего-то он понял, что шум и суета его не прельщают. Захотелось близкого, родного, теплого и надежного как рук матери. Потому Ричард завершил все дела и поехал в родительское поместье. А уже на месте понял, что сбежал не от суеты и шума, а от пустоты внутри.

Увидев за ужином отца и мать, спокойно обсуждающих дела графства, и потихоньку сжимающие руки друг друга в радости вечерней встречи, лорд понял, что ищет такой же полноты жизни. Но не событий вихрем уносящих впечатления, а вот таких же чувств, способных заполнить болезненную пустоту.

Как младший в семье он мало знал об истории знакомства своих родителей. Как могущественный граф познакомился со скромной провинциальной дворянкой из знатной, но обедневшей семьи? Почему его матушка до сих пор переписывается с королевой соседнего государства и частенько получает драгоценные памятные подарки на юбилеи или праздники? И наконец как двум немолодым людям обремененным делами и детьми удалось сохранить такое чистое светлое чувство?

После того памятного ужина Ричард начал прятаться от родных. Он новыми глазами смотрел на налаженный в поместье порядок, на знакомые с детства стены и книги. Много гулял, пытался ловить рыбу с подмастерьями садовника, и даже выбрался один раз на охоту и немного поплутал в лесу.

Вот тогда-то он ее и встретил. Тонкую, звонкую девчонку в зеленом платье. Ее черные волосы не прятались под чепцом, как у служанок, не вились косой, как у незамужних крестьянок, они просто рассыпались по плечам, накрывая фигуру девушки черным плащом почти до самых пят.

Удивительно, что в ее волосы не набилась паутина или сосновые иголки. Они стекали как вода, завораживая художника и он искренне пожалел, что у него не было с собой хотя бы угля и картона для набросков.

– Кто ты?
– спросил он пораженно, отмечая, что ветви вечнозеленого лавра обрамляют ее фигуру, точно резная рама.

Девушка чуть склонила голову рассматривая уставшего, вспотевшего от кружения по лесу лорда и не отвечая поманила его за собой. Поражаясь себе, художник пошел за ней и незаметно вышел на опушку рощи, отделяющей замок от пахотных полей.

– Спасибо!
– он обернулся, но девушки рядом уже не было.

Вернувшись в замок Ричард забросил ягдаш и лук, открыл свою старую мастерскую, и сидел там всю ночь при свете масляного светильника. Утром спрятав наброски в сундук он приказал вымыть и вычистить стекла в помещении, чтобы утренний свет правильно падал на подрамник, перебрал старые краски и отправил нарочного в город за свежими. Вытащил с кухни поваренка, растирающего специи для пряного пирога и усадил его тереть алебастр для грунтовки. Потом с разрешения матушки замучил экономку, пока она не выдала 'меньшому графенку' самый лучший холст, который только нашелся в ее кладовых и после этого пропал.

Слуги трижды в день ставили под дверью поднос с едой и иногда даже обнаруживали на нем откушенную булочку, вымазанную краской или кости от жаркого, но чаще всего еда возвращалась на кухню холодная и нетронутая.

Всерьез озабоченная поведением отпрыска графиня попыталась заслать к нему шпиона в виде миловидной горничной, но ее не пустили даже на порог. Попытки разглядеть что либо через огромные окна тоже провалились - впрочем слуги уверили госпожу, что ее сын не сошел с ума и не пьет втайне графское вино, просто непрерывно работает над огромной картиной, изредка требуя краски.

Прошел месяц, ее светлость как обычно завтракала на любимой террасе, а лакей все так же стоял истуканом у кофейного прибора. Неожиданно сверху спустилась веревка, и по ней на сливочные плитки пола спустился лорд Ричард. Он был одет в чистое и чисто выбрит, волосы еще сверкали каплями воды, но от прежнего цветущего вальяжного молодого человека осталась от силы половина!

Рубаха болталась на нем, словно была с чужого плеча, а ведь судя по меткам, это была его собственная рубаха, которую он носил до отъезда в столицу!

– Доброе утро сынок, - графиня сохранила невозму

тимость и кивнула лакею: - прибор для лорда Ричарда!

На белоснежной скатерти тотчас появилась сервировочная тарелка, затем блюдо для яичницы и необходимые приборы.

– Спасибо, мама!
– сын чмокнул графиню в щеку, сел за стол и с бешеным аппетитом набросился на поданные ему кушанья.

Леди Магда молча пила кофе, ожидая пока сын насытится. Граф появился на террасе как всегда с опозданием, но увидев сына мрачно кивнул и сел на выдвинутый лакеем стул. Ему так же незамедлительно подали прибор и завтрак. Графиня Самюурская во всем ценила порядок и предусмотрительность. Если бы сейчас на террасу выбежала ее младшая дочь, в сундучке с приборами нашелся бы куверт и для нее.

Доев яичницу с ветчиной и огромный кусок сырного пирога Ричард блаженно откинулся на спинку стула и посмотрел на яркое голубое небо. Пожалуй, только сейчас он начал понимать, почему мама так любит пить утренний кофе именно здесь.

– Благодарю, мама, это было великолепно!
– искренне сказал он.

– Я рада, что ты вышел из своего заточения сынок, осторожно сказала графиня, - может покажешь над чем ты работал так долго?

– Не сейчас, - Ричард стал серьезным, - сначала я должен убедиться, что все получилось так, как я хотел.