В Париж я вернулся другим человеком; с этого момента и впредь мне предстояло жить двойной жизнью. Только мама заметила, как я изменился, однако, с привычным ей тактом, ничего не сказала. Мне не раз приходилось задумываться о том, как много ей было известно о моей связи с улемами и почему она никогда не затрагивала эту тему, тем более что сама, судя по всему, также относилась к их числу. Очевидно, что жила она в полном согласии с кодексом улемов. На то было множество указаний — в частности, безграничная любовь к животным. Мало того что мама придерживалась принципов вегетарианства, она ни за что бы не приняла на работу человека, который хоть в чем-то проявлял неуважение к животным или дурно с ними обходился. Ее бескорыстная помощь нуждающимся, способность мгновенно оценивать ситуацию и реагировать на нее должным образом, а также умение быстро усваивать новые знания — все говорило в пользу такого предположения. На принадлежность к улемам указывало полное безразличие к организованной религии и открытость к любым вопросам духовного плана. К тому же, не будь она улемом, с какой бы стати Мастеру Ли и Рабби Мордехаю проводить так много времени в нашем доме? Вряд ли это было простым совпадением. Наконец, уже много лет спустя я понял: не будь она хотя бы отчасти вовлечена в их деятельность, ни за что не отпустила бы меня, семилетнего ребенка, в то давнее путешествие в Гонконг и Бенарес (особенно в сезон тайфунов). Однако она никогда не заговаривала о подобных вещах, я же, в свою очередь, чтил ее молчание, которое она так и не нарушила до самой смерти Полагаю, у нее были на это свои причины.

Я начал готовиться к получению докторской степени, однако теперь, благодаря открытому Каналу, это не составляло для меня никакого труда, так что занятия отнимали у меня совсем немного времени. В результате я с головой ушел в другие интересы. К примеру, мне удалось опубликовать поэтический сборник, который ждал небывалый успех. Его удостоили похвалой даже такие въедливые критики, как члены LAcademie Fran$aise.

Вдохновленный этим успехом, я начал писать другие книги, на этот раз — на тему французской литературы. Очень скоро их начали использовать в качестве пособий в школах, хотя вряд ли там знали о том, насколько молод был их автор… Это ничуть не мешало мне вести активную общественную жизнь, и в скором времени я обзавелся множеством друзей — не только среди ровесников в университете, но и у себя дома, поскольку дом наш, как и прежде, оставался salon de culture для влиятельных и интересных людей, привлеченных сюда элегантностью и радушием мамы. Многие из моих новых друзей были серьезными фигурами в мире бизнеса и политики Тем не менее это составляло лишь часть моей жизни. Еще в Будапеште, перед самым моим отъездом домой, Рабби Мордехай сообщил, что в один прекрасный день мне позвонит представитель Peres du Triangle. Мне не составит труда распознать его, поскольку он назовет меня кодовым именем Набиль, что означает «Вестник».

Как-то вечером я сидел дома за книгой, как вдруг раздался телефонный звонок. Взяв трубку, я услышал чей-то голос:

— Набиль?

— Да, Набиль слушает, — ответил я.

— Прошу вас, завтра вечером, в семь часов, приходите в Кафе де ля Пэ. Займите столик на веранде и закажите чашечку кофе. В скором времени я присоединюсь к вам.

— А вы меня узнаете?

— Да, мне известно, как вы выглядите, — ответил абонент.

— Что ж, прекрасно, — заметил я. — Но мне бы хотелось знать ваше имя.

— Только не по телефону. Будет лучше, если я представлюсь при встрече, — заявил он и повесил трубку.

Ну вот и дождались, подумал я. Теперь очень многое зависело от этой встречи. Поначалу я хотел позвонить Рабби Мордехаю в Будапешт — попросить у него совета, — но затем передумал. Он верил в меня, верил в то, что я смогу самостоятельно справиться с задачей. И я вдруг понял, невзирая на естественную тревогу, что готов принять на себя такую ответственность.

На следующий вечер, как и обещал, я отправился в Кафе де ля Пэ и устроился за столиком на веранде. Стараясь выглядеть как можно обыденнее, я заказал себе чашечку кофе и свой любимый десерт — эклер. Беда лишь в том, что в Париже у меня было полно знакомых, а кафе это пользовалось большой популярностью, так что к столику начали один за другим подходить разные люди. К счастью, все они ограничивались простым приветствием, пока не подошла очередь моего старого приятеля. Бертран был главным редактором одного очень влиятельного журнала. Человек необычайных способностей, он получил эту престижную должность в очень раннем возрасте. Лично мне Бертран очень нравился, однако в данном случае это был последний человек, которого мне хотелось видеть, — я боялся, что он, по своему обыкновению, заведет со мной беседу и отпугнет тем самым представителя Peres du Triangle.

— Что ты тут делаешь в эту пору, Жермен? — подошел ко мне Бертран. — Разве тебе не нужно работать?

— В такой славный вечерок нет никакого желания корпеть над книгами. Вот я и решил тут встретиться кое с кем, — я старался сдерживать раздражение. Почему он не уходит? У него что, других дел нет?

— Да, вечер действительно очень славный, — промолвил Бертран. — Пожалуй, мне тоже стоит выпить чашечку кофе. Как тебе этот эклер, Набиль?

Я буквально подскочил на месте.

— Ты?! Не может быть!

Бертран рассмеялся и присел за столик.

— А почему бы и нет? Что мешает мне быть их связным?

— Мне казалось, меня ждет встреча с таинственным незнакомцем, — ответил я, пытаясь принять эту поразительную метаморфозу.

— Да уж, мне трудно сойти за таинственного незнакомца! — расхохотался Бертран.

В нем и правда не было ничего загадочного. Полный, невысокий, с веселым круглым лицом, он менее всего походил на образ предполагаемого представителя Peres du Triangle. Я-то воображал, что меня ждет встреча с высоким, худощавым господином средних лет, в низко надвинутой на лоб шляпе, с пристальным взглядом пронзительно-черных глаз.

— Как поживает Рабби Мордехай? — Бертран махнул рукой, подзывая официанта. — Мне, пожалуйста, то же, что месье Люмьеру, — сказал он, после чего вновь повернулся ко мне. Со стороны могло показаться, что это обычная встреча двух старых друзей.

— Рабби, как всегда, в полном порядке. Я понятия не имел, что вы знакомы.

— Серьезно? Так ты не знал, что это Рабби Мордехай помог мне получить работу в моем журнале?

— Даже не догадывался. Впрочем, что удивляться: у этого человека масса связей.

— Со временем то же самое можно будет сказать и про нас, — заметил мой друг. — Когда состоишь в такой организации, как Peres du Triangle, перед тобой открыт весь мир. Я, как тебе скажет всякий, обладаю выдающимися способностями, но неужто я смог бы сам по себе занять столь значимую должность? Сам знаешь, во Франции людей моего возраста считают детьми.

— Тем не менее ты превосходно справляешься со своей работой, и это факт.

— Верно, но одних заслуг в нашем мире недостаточно. Без связей много не достигнешь.