— Ничего особенного. — Андрей встал и отошел к окну. В окнах напротив горели редкие огоньки. — Где твой сын?

— У бабушки. В ее, так сказать, загородном доме со всеми удобствами во дворе. Не отвлекайся от темы. Что вы сделали в своей жизни, господин Смирнов?

— Ничего особенного, — медленно повторил Андрей. — Разве что человека убил.

— Не придуривайся, я серьезно!

— Я тоже.

Он сидел напротив миловидной пухленькой блондинки, которую звали Варя. Или Зоя? Черт его знает. Он выпил несколько рюмок водки и пришел в такое состояние, которого Вовке удавалось достичь разве что после поллитровки.

Ему не удалось отловить друга и рассказать о предательстве Маргариты. Вовка то и дело бегал из комнаты в комнату, пел песни под гитару, ставил пластинки. Танцевал с девушками и совершенно игнорировал мрачное лицо Андрея.

Ну и не надо, решил Смирнов. Все равно, это не по-мужски — жаловаться на женщину. Настоящий мужчина скрывает свои чувства. Внешне у него все в порядке, все как с гуся вода. Подумаешь, Маргарита! Она не единственная на свете. Мы себе найдем других. Вот хотя бы эту Вареньку. Или Зоеньку?

— Девушка, я вас люблю, — пьяно хихикнул он и упал лицом на стол.

— Ни фига себе, — поразился Вовка, которого позвали из соседней комнаты. — Когда успел? Главное, никогда не пил, а тут — на тебе.

Коллективными усилиями Смирнова оттащили в ванную, облили холодной водой. Вовка похлопал его по щекам.

— Сейчас на свежий воздух выйдем, проветримся.

— Не хочу на воздух, — пробормотал Смирнов, пытаясь устроиться на крышке унитаза вместо подушки. — Мне и тут неплохо.

Отчаявшись вразумить друга, Вовка оставил его в ванной. Веселье продолжалось.

Часа через два Андрей пришел в себя и обнаружил, что лежит на грязном кафельном полу, спиной больно упираясь в стиральную машину.

— Где я? — простонал он. Голова болела, но в целом он чувствовал себя более-менее вменяемым. — Люди, ау!

Варенька-Зоенька заглянула к нему и захихикала.

— Володя, ему лучше! — Она опять посмотрела на него и засмеялась.

Смирнову стало стыдно. В таком виде, как последний алкаш…

— Уже? — Вовка зашел и помог ему подняться.

Варенька-Зоенька продолжала хихикать под дверью. Наверно, она так кокетничала.

— Что случилось? — Вовка посадил его на унитаз, а сам примостился на «Вятке». — С чего ты вдруг пустился во все тяжкие?

Смирнов начал рассказывать. Сперва о том, как на пикнике Таня заронила в нем сомнения, потом о том, как ждал Маргариту. Лицо Вовки вытягиваюсь.

— Хочешь сказать, что ни о чем не подозревал все это время? — недоверчиво спросил он.

— Что ты имеешь в виду?

— Да ладно, я просто спросил, — заколебался Вовка.

— Раз начал, говори, — жестко сказал он. — Ты что-то знал и не говорил?

— Об этом можно было догадаться. — Вовка заерзал на стиральной машине.

В дверь постучали. Варенька тряхнула волосами, мило улыбаясь.

— Там все гулять собираются. Нужно Надю проводить. Вы пойдете?

— Нет, — сказал Смирнов.

— Да, — встрепенулся Вовка. — Тебе лучше проветриться. Подождите нас, мы сейчас выйдем.

Смирнов мрачно посмотрел на него:

— И с чего я должен был догадаться?

— Она же всегда говорила, что в личных отношениях не должно быть никакого мещанства. Что любовь преступно запирать в сундуке. Не помнишь?

Да, действительно, он это слышал, но никогда не применял лично к себе. Если ты влюблен по-настоящему, то не думаешь, что твое чувство — старый хлам, запертый в сундуке.

— Мало ли что кто говорит, — упрямо продолжал Смирнов. — Ты, например, говоришь о том, что хочешь свалить в Америку. Но не уехал же?

— У меня возможности не было, — сказал Вовка.

В дверь опять постучали.

— Идем, идем!

Компания высыпала на улицу в прекрасном настроении. Подмораживало, ночь была удивительно ясной и лунной. Девушки щебетали, смеялись и толкали друг друга, играя в салочки. Замыкали шествие Андрей и Вовка. Остальные молодые люди были слишком пьяны, чтобы куда-то идти, и остались досыпать на квартире.

— Но говорить — это одно, а делать — совсем другое, — стоял на своем Смирнов. Свежий воздух действительно выдул пары алкоголя из его головы, оставив после себя только холодную ярость. На Маргариту, на себя, на Вовку, на весь мир. — Она никогда не говорила, что у нее кто-то есть.

Вовка молчал.

— Почему ты ее защищаешь? — не выдержал Смирнов. — Я что, не прав? Я хотел… думал…

— Думал, что вы поженитесь? — подал голос друг. — Знаю, она мне говорила.

— Но она не могла тебе ничего говорить. Я только собирался…