– Что?

– Они не отпустят тебя, – щелчком отправив бычок в урну, повторил он, поворачиваясь к девушке.

Она остановилась, недоуменно глядя ему в лицо. Он тоже смотрел на нее, странно как-то.

И словно пелена спала у Иры с глаз. Это не костюмы, не грим. Там, в зале, не люди. Нечисть. Полный зал голодной нечисти. И она – главное блюдо.

Осторожный быстрый взгляд налево и направо. У обеих выходов из переулка маячат смутные фигуры.

– Все выходы перекрыты. Когда ты войдешь в дверь, пути назад не будет, – буднично произнес ее старый новый знакомый.

– Ты… А ты…

Парень наклонился, щелкнув зажигалкой и растянул губы.

– И я.

Девушка быстро отвернулась. Фонарь мигнул и окончательно погас, ветер норовил распахнуть полы куртки, забирался под одежду, выгоняя последнее тепло.

– Что… что же мне теперь делать?

– Светает в начале восьмого. Они не накинутся на тебя, пока ты будешь играть. Продержись до рассвета.

На тротуар упала широкая полоса света из открытой двери. Толстяк-конферансье, уже не улыбаясь, позвал Ирину. Надо продолжать выступление.

– Иду! – крикнула она, – голос едва слушался, – и беспомощно повернулась к мужчине.

– Две минуты пятого. Удержишь их до рассвета – останешься в живых.

Конферансье снова позвал ее, настойчиво и требовательно. Девушка развернулась, ступила на тротуар.

– Замерзли? Там чай, погрейтесь. Через десять минут продолжим.

Как во сне, Ира прошла за ним в гримерку, где, обжигаясь, схватила пластиковый стаканчик и начала пить горький черный чай маленькими глотками, не сводя застывшего взгляда с потертой поверхности стола. Сердце кричало от отчаяния, а разум уже холодно рассчитывал, что бы им такого спеть.

Так… Это вроде подходит по теме, но слишком явно. А если… Нет, от подобного аппетит у них только разыграется.

Перебрав несколько вариантов, она остановилась на альбоме одной из своих любимых групп. Да. Как раз. В меру слезливо, а, главное, насквозь проникнуто чувством собственной грешности. И раскаяния.

Должно сработать. Девушка составила в уме список песен, чтобы потом не отвлекаться и прикинула время звучания.

Теперь если только голос не подведет. И руки. И инструмент.

Осторожно взяв гриф отцовского Hohner'а, она поставила стаканчик и, встряхнув головой, перешагнула порог.

Медленно отодвинув занавес, вышла на сцену. Комика и след простыл, посетители за столиками оживленно переговаривались, но, увидев девушку, сразу повернулись в жадном внимании.

Не зная можно было и не заметить свежие бурые потеки между досками. Сглотнув, Ира присела на край стула.

Суетящийся конферансье поставил на столик рядом стакан и бутылку воды. Он вновь пытался угодливо улыбаться, но из-под этой маски уже явственно проступало выражение нетерпеливой алчности.

Ира встряхнула головой, отбрасывая челку. И заиграла. Пальцы ловко перебегали по струнам.

Запрокинув голову, она запела.

Никогда еще Ира так не пела. И никогда еще ее так не слушали. Она управляла залом, вела их за собой, к мыслям о высоком, о том, как же неправильно они живут, как погрязли во тьме.

Многие начали потихоньку двигаться вместе со стульями поближе к сцене. И хотя у некоторых на глазах блестели слезы, девушка не сомневалась, что как только она замолчит, они разорвут ее на части.

И как же она не видела всего этого раньше? Когти, клыки, хвосты, торчащие уши, крылья и рога.

Ведьма в первом ряду, не стесняясь, рыдала на груди оборотня, а тот направив отстраненный взгляд в даль, осторожно гладил вздрагивающие плечи женщины огромными черными когтями.

Ира все пела, иногда поглядывая на часы. Время тянулось невозможно медленно, а руки уже начали неметь. Сделав небольшой перерыв, девушка глотнула воды. Посетители придвинулись еще ближе.

Чтобы дать отдых голосовым связкам, она заиграла длинную мелодию. Да, если бы не перспектива быть съеденной, это было бы лучшее ее выступление.

Публика начала отвлекаться. Ира сильнее ударила по струнам и запела, вкладывая в песню всю душу, все ее желание жить.

Похоже, тут собрались настоящие ценители. Ну, так кто кого?..

Большие часы над входом отсчитывали минуты до рассвета. Ира поискала взглядом своего знакомого, который оказался так любезен, что предупредил ее о грядущей смерти. Парня нигде не было.

Морды и рыла публики слились в одно. Девушка встряхнула головой. Держись… только держись. Горло саднило, но Ирина продолжала петь, уже понимая, что не справится. Горящие безумным голодом глаза внимательно следили за ней, ожидая, когда же девушка сдастся.