Для удобства управления обороной город делился на девять секторов, из которых восемь располагались по окружности, а девятый — в центре. В границах этого сектора находились важнейшие государственные учреждения, в том числе рейхстаг и имперская канцелярия с бункером Гитлера, а потому девятый сектор был подготовлен к обороне особенно тщательно. Центральные кварталы представляли собой батальонные узлы сопротивления с ротными и взводными опорными пунктами, которые располагались в отдельных зданиях и сообщались между собой подземными ходами. Улицы были забаррикадированы, а баррикады прикрыты огнем крупнокалиберных пулеметов и орудий прямой наводки. На перекрестках улиц устанавливались железобетонные колпаки и закапывались танки. Всего в Берлине насчитывалось более 400 железобетонных и броневых долговременных сооружений. Самые мощные из них, в Зоологическом саду и некоторых парках, имели высоту до 40 метров, делились на шесть этажей (толщина перекрытий 3,5 метра, стен — 2,5 метра). В гарнизоне каждого такого сооружения насчитывалось от 300 до 1000 человек. Наверху устанавливалось от четырех до девяти зенитных орудий калибра 128 миллиметров.

Общая численность Берлинского гарнизона превышала 200 тысяч человек, а всего на берлинском направлении оборонялось до миллиона человек. В их распоряжении находилось более 10 000 стволов артиллерии и минометов, 1500 танков и штурмовых орудий, 3300 самолетов.

С нашей стороны против них было сосредоточено 2 500 000 человек, 42 000 орудий и минометов, 6250 танков и самоходно-артиллерийских установок, 7500 боевых самолетов. Такого количества сил и средств не применялось ни в одной из операций Советской Армии за все время Великой Отечественной войны.

Овладев крепостью Кюстрин, наша 82-я гвардейская стрелковая дивизия оставила там только один батальон, а все остальные свои части и подразделения сосредоточила на заодерском плацдарме. Мой командный пункт находился северо-восточнее Зееловских высот, в районе Запцига.

Все говорило о том, что нам предстоит участвовать в нанесении главного удара. К тому времени в дивизии насчитывалось 4780 солдат, сержантов и офицеров, причем 1827 из них только за последний месяц были награждены орденами и медалями.

Порадовало меня и новое пополнение. Среди вновь прибывших оказалось немало бойцов из знаменитого партизанского соединения С. А. Ковпака. При первой же встрече с ними я, конечно, стал расспрашивать о комиссаре этого соединения моем старом друге и наставнике С. В. Рудневе.

— Хороший был человек, — услышал я в ответ.

Меня это встревожило.

— Почему был? Где он теперь?

— Нема нашего Семена Васильевича… Погиб в Карпатах. Недалеко от Делятина… И сын его, Радик, тоже там убит, — разом заговорили несколько бойцов.

Радость встречи с этими славными хлопцами сменилась глубоким горем…

14 апреля был получен боевой приказ. Нашей дивизии, как и всей 8-й гвардейской армии, действительно надлежало наступать на главном направлении. Но пока она составляла резерв командарма. Ночью 15 апреля мы сосредоточились в лесу Гузовер на стыке с 5-й ударной армией.

В пять часов утра 16 апреля, за два часа до восхода солнца, предрассветная тишина взорвалась грохотом десятков тысяч орудий и минометов. Огонь был настолько плотным и мощным, что командование фронтом сократило время артиллерийской подготовки. Она продолжалась менее получаса и завершилась залпами реактивной артиллерии. Тут же вспыхнули 140 зенитных прожекторов и сотни фар танков непосредственной поддержки пехоты. В небо взвились тысячи разноцветных ракет.

Зрелище было величественным. Со своего наблюдательного пункта я хорошо видел, как войска первого эшелона 8-й гвардейской армии устремились в атаку. Противник молчал. Главная полоса обороны в полдень была прорвана. Однако при подходе к Зееловским высотам (вторая полоса обороны) на советские войска обрушился шквал пулеметного и артиллерийского огня. Некоторые части отхлынули назад, в открытую приодерскую долину.

Командование фронта попыталось поправить дело вводом в бой 1-й и 2-й гвардейских танковых армий. Но Зееловские высоты оказались для них слишком трудным препятствием. Потребовались новые усилия, чтобы основательно подавить оборону гитлеровцев артиллерийским огнем и бомбовыми ударами авиации.

На следующий день в расположение 244-го гвардейского стрелкового полка нашей дивизии летчики сбросили на парашюте большой металлический ключ с таким сопроводительным посланием:

На одной стороне этого ключа было выбито «1760 г.», на другой — «1945 г.».

В 1760 году Берлин капитулировал перед русскими войсками, и тогда в Россию был увезен символический ключ от берлинских ворот, а по всей Европе пронеслась крылатая фраза генерал-фельдмаршала П. Шувалова: «Из Берлина до Петербурга не дотянуться, но из Петербурга до Берлина достать всегда можно».

Весть о том, что ключ от Берлина находится в нашей дивизии, вызвала у гвардейцев новый прилив боевого энтузиазма. По этому поводу политработники провели летучие митинги, рассказали о том, как наши далекие предки штурмовали германскую столицу 185 лет назад.

17 апреля вечером командующий армией принял решение ввести в сражение находившуюся в его резерве 82-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Нам ставилась задача форсировать реку Флисс на участке Герльсдорф, Нейдер, обойти главные опорные пункты противника и овладеть четырьмя господствовавшими здесь безымянными высотами.