В этот долгий период мира армия исполняла свое назначение и подготовку к войне. Она училась, она истратила силы и средства, она готовилась к бою. Вооруженный мир рассматриваемой эпохи требовал, чтобы в каждую минуту наша военная сила могла стать в ружье. Сколько энергии и труда было потрачено на боевую правоспособность!

Первый выстрел на полях Маньчжурии был неудачен, второй и последующие — еще хуже, а затем с головокружительной быстротой промелькнули Ляоян, Шахе, Сандепу, Мукден и, наконец, роковой день Цусимы.

Армия оцепенела от неожиданности.

Катастрофы не ждали, но она наступила. Офицерам стало ясно, что вся их работа мирного времени бесплодна, скажем более, — отрицательна. Армия шла по ложному пути, и теперь настала расплата. <…>

При таких ужасных условиях у офицера неминуемо должно было возникнуть чувство нравственной отчужденности от своих сограждан, известный разлад с ними.

Мир изолирует офицера от общества, которое ненавидит войну. Но он человек войны — не только не может, но даже не должен ее ненавидеть.

Чем сильнее офицер любит свое дело, тем более представляется он своим глубоко мирным согражданам каким-то пережитком средних веков. Офицер видит, что общество начинает его понимать все менее и менее. Его собратья начинают презирать высокие воинские доблести, составляющие сущность военного дела и которыми офицер так гордится. Мы не преувеличиваем, сказав, что многие офицеры, и даже наилучшие из них, понемногу начинают себя чувствовать чужими среди своих столь мирно настроенных граждан, благодаря стремлению общества к новому строю.

Полная гармония между армией, постоянной, сильной, дисциплинированной, и нацией наступит тогда, когда наш корпус офицеров проникнется следующими идеями.

Подготовка к. войне остается главной, но не единственной обязанностью офицера; кроме своих обязанностей специальных, офицер должен взять на себя роль воспитателя.

<…> Помимо подготовки к войне необходимо служить и целям прогресса, подъемом умственного и нравственного уровня вступающих в ряды армии. Если этого нет, армия — тормоз, отрывающий сотни тысяч людей от общей культурной жизни. Ныне для создания истинно военной силы необходимо солдата очистить от моральной грязи, дабы она не задерживала правильного духовного развития. Нечего говорить о том, что шумные пиры наших дедов, служившие будто бы выражением необходимого воину удальства, должны отойти в область преданий и уступить место непрерывному и напряженному труду.

Таковы две данные нравственного бытия руководителя армии, которые явились как последствия Русско-японской войны, с одной стороны, так и изменения политической и общественной жизни — с другой. Эти условия временные, они сгладятся, пройдут как только притупится боль от проигранной кампании, как только жизнь войдет снова в спокойную, разумную колею.

Но есть еще обстоятельство, смущающее покой офицера, не позволяющее ему спокойно и с пользой работать, а именно: материальная необеспеченность (я говорю о подавляющем большинстве армейских офицеров), в особенности обремененных семьей.

Если современная армия требует, как было выяснено, от руководителей апостольского труда, то справедливость требует, чтобы с нее были сняты заботы о насущном куске хлеба. Дороговизна жизни прогрессирует, оклады жалованья на долгое время обречены на состояние покоя. Над этим вопросом следует подумать серьезно, кому этим делом надлежит ведать.

Далее необходимо отметить трудность дальнейшего повышения. Я говорю о чинопроизводстве. В силу многих причин в нашей вооруженной силе офицеры различных категорий имеют все шансы на движение по службе, кроме главной массы, т. е. армейских офицеров, для коих капитанский чин в большинстве случаев мертвая точка их дальнейшей служебной деятельности. Это ненормально.

Производства в следующий чин жаждут главным образом из-за увеличения командных прав, т. е. права власти, а вовсе не из-за сравнительно ничтожной прибавки содержания.

Нет другой отрасли деятельности, в которой при данных требованиях от офицеров относительно образования и внешней обстановки, которая бы так скудно оплачивалась, как в профессии военной. Со служебным повышением связано не только увеличение числа подчиненных, но, что важнее, уменьшение числа начальников, что чрезвычайно ценно для строевых офицеров.

Безнадежная медленность производства навевает офицеру невеселые мысли, подрывает в нем энергию, заставляет сомневаться в своих силах и способностях, не отмечаемых и не поощряемых начальством. Это вредно для блага армии. Вредно потому, что именно теперь напряжение силы руководителей должно быть использовано полностью; ясно, что эти силы надо поддерживать и укреплять. Путь для этого — поощрение, одним из видов которого является чинопроизводство. Бесконечный мир страшно замедляет движение по службе, но Русско-японская война только что кончилась, и в этом смысле ее необходимо использовать, двинув вперед по иерархической лестнице нужные армии достойные силы. <…>