Но именно с момента прибытия молодых офицеров в свои части, по моему убеждению, резко расходятся пути сравниваемых мною двух групп юных офицеров.

Представим себе, что наш офицер попал бы сразу после выпуска в германскую, австро-венгерскую или другую западную армию. Нет сомнения, что в таком случае и он вполне применился бы к ним, проникся бы их духом, традициями и в особенности характеризующим их стремлением к самодеятельности, наблюдаемой там даже среди солдат и унтер-офицеров, а не только в корпусе офицеров. Но попади туда старый наш офицер, он сам чувствовал бы себя не только вне своей среды и не в курсе дела, а пришелся бы не по душе и тем, и другим. А причину сего пришлось бы искать уже не в одних национальных или бытовых различиях, но преимущественно в том обстоятельстве, что молодой офицер за границею сразу после вступления в ряды армии и затем в течение всей службы подвергается более благотворному воздействию на него начальников и сослуживцев, что далеко не всегда можно встретить у нас.

Постараюсь это объяснить точнее.

В отношениях к молодому офицеру его товарищей старших и начальников у нас и у наших соседей громаднейшая разница.

Там почти всегда он испытывает с первого шага участливое к себе обращение более выдающихся положительными качествами товарищей и авторитетных начальников. Участие это простирается, так сказать, на весь нравственный, физический и служебный облик молодого товарища, начиная с самых интимных сторон частной его жизни и кончая его начальной служебной деятельностью. В тесно сплоченной, не допускающей обособленности среде заграничных офицеров, товарищами быстро отмечаются все слабые стороны его воспитания и темперамента, недостатки характера и пробелы в его познаниях, но вместе с тем учитываются и ценятся также и его достоинства: служебное усердие, выдающиеся способности, солидные познания, стремление к общности и товарищескому сближению (не с одними только низами, а с целым, со всею военною семьей), как и все прочие симпатичные или несимпатичные черты молодого офицера. Общее воздействие на юного офицера окружающей его среды до того разнообразно и постоянно, что отрицательные стороны его формирующегося еще характера, дурные его склонности и привычки, недостатки воспитания подвергаются при каждом удобном случае безобидной товарищеской критике, тогда как, с другой стороны, лучшие его качества характера поощряются, выдвигаются на вид общие сословные военно-патриотические традиции и исторические предания части.

От подобного воздействия молодые офицеры, за редкими исключениями, много выигрывают в лучшем смысле этого слова. Каждый тянется по службе, а вместе с тем охотно трудится не только сам над собою, а в свою очередь и над другими. Товарищество понимается здесь в смысле сплочения всего корпуса офицеров не только для совместной жизни, дружбы и выручки друг друга, а прежде всего для единодушного, достойного служения родине. Ввиду сего, проступки офицеров никогда не покрываются ложными понятиями о товариществе.

В результате достигается лучшее, чего только достигнуть можно. Со временем молодые элементы очищаются, по крайней мере, от тех своих недостатков, которые вредят общему делу службы и единству духа и закаляются в строгих требованиях общего «е sprit de corps», придающего армии великую силу.

Нет спора, что и здесь встречаются, особенно в последнее время, среди молодежи офицеры, не подходящие под общий уровень, неспособные идти по намеченному направлению даже по политическим своим убеждениям, но их явно обличают, а в крайности удаляют.

Бесполезно было бы указывать для опровержения выше мною изложенного на сочинения вроде известного рассказа «Из маленького гарнизона» или брошюры «Изнанка германской нравственности» и на разные отдельные факты, обнаруживающие и в армиях наших соседей скандальные стороны жизни и некоторые тени.

Нет семьи без урода, и всюду на белом свете встречается пустота, разврат, карты, продажность, пошлые женщины и беспомощные, безнадежно задолженные офицеры, спорадически даже политическая неблагонадежность и т. д. Но здесь все это неуклонно строго преследуется и потому не достигает таких размеров, как в армиях некоторых других стран.

В силу поясненного выше воздействия в громадном большинстве германских и австрийских офицеров вырабатывается твердый, решительный характер, укрепляется преданность долгу службы, чести и порядку, дух соревнования и самоотвержения, безусловная исполнительность, готовность всегда быть полезным общему делу, стремительная энергия и товарищество как основы всей службы.

Общее корпоративное сближение, о котором я упомянул выше, является, по-моему, самым характерным различием заграничного и нашего корпусов офицеров. Оно приносит еще и ту пользу, что там вследствие близкого знакомства друг с другом офицеров более авторитетные из них, выдающиеся способностями и личными качествами характера сами собою, как будто с общего согласия, выступают на первый план, и никто не удивляется, если они выдвигаются быстрее других по службе, становясь начальниками своих товарищей. Их авторитет признавали еще тогда, когда они занимали одинаковое по службе положение.

Благодаря внедрившемуся в корпус офицеров понятию о необходимости подчинения личных интересов общим каждый сознает, что в высшие начальники годятся не все подряд, а лишь самые достойные из них, потому что качества, требуемые от высшего начальника, свойственны далеко не всякому, и потому производство в высшие чины, начиная даже со штаб-офицерского, всех по старшинству, безусловно, невозможно без величайшего вреда для службы и для всего военного дела, как велико бы ни было усердие к службе менее способных.

Таким образом, там действительно во главе воинских частей стоят компетентные, отборные во всех отношениях начальники, с железной настойчивостью воспитывающие своих офицеров в духе военного товарищества и дисциплины, неослабного чувства долга и бескорыстного служения родине. <…>

Именно благодаря такому подбору своих членов в армиях этих стран офицеры, составляют корпорации с патриотическими традициями, опирающимися исключительно на национальность одного только коренного народа, основавшего это государство.