Я разжигаю вечность и смотрю в зеркало жизни в надежде разглядеть бессмертие...

....................................................................................................

Это страшно...

Это никогда не кончается, ибо нет этому начала.

Я не вижу истины в том, чём не существует окончённости.

Странный слепой человек.

Неопределённость - кошмар.

Стремление уйти от себя,

Потворство порокам,

Страсть к насыщенью -

Всё это кошмары,

Кошки,

Не кошки,

Тигры скребутся,

Ревут в ожидании подачки -

Кровавого сердца куска.

Кошмар - если сердца не станет.

Мир в наших душах - кошмар.

Жар и Холод,

Упоенье удачей,

Пьедестальная радость,

И горе паденья.

Великая сила.

Перемены судьбы,

Покой,

Пустота,

Или буря.

Всё то,

Что пройдёт

И чего не настанет,

Чего никогда не было,

Чему не бывать.

Всё это кошмары,

Сон,

Ставший явью,

И Явь,

Перешедшая в сон, -

Кошмар бытия,

Убийство и уничтожение

И созидание на собственном пепелище.

Дары и жертвы,

Принятые и отданные безвозвратности,

Ужас осознания трусости.

Всё хуже и хуже,

Всё страшней и страшней

Рыдаем и стонем

Пред ликом кошмара,

Даже не видим

За порогом его

Вожделённой свободы,

Что у вас остаётся,

Если сердце изодранно в клочья,

Люди ужаса,

Дети кошмаров,

Подвиги мужества вам остаются,

Вечное бегство,

Холодная мгла.

..............................................................................................

Вечер в очередной раз победил дневной свет тенью наступающей ночи. Дверь опустевшей маленькой церкви со скрипом открылась, пропуская взволнованного, растрёпанного юношу в обитель поклонения святости.

Отец Георгий готовился уже покинуть свой духовный пост и вернуться домой к семье. Он совсем не ждал посетителя в такой поздний час. Священник недовольно глянул на молодого человека.

– Поздновато уже, сын мой, - кинул он вечернему прихожанину. На сей день служба окончена.

Он ожидал, что, как водится, парень оглянется на фрески с библейскими сценами и удовлетворив своё, судя по всему, праздное любопытство видом пустой церкви, уйдёт восвояси.

– Мне нужно поговорить с тобой, святой отец, - тихо сказал юноша.

– Не время для исповеди. Поздно. Служба окончена, - повторил Георгий.

– Но разве служба господу кончается для вас с уходом света?

– С уходом света закрывается церковь в простые дни и долгий день просит хорошего отдыха.

– В простые дни?...
– переспросил ночной гость с усмешкой. Мне нужно поговорить с тобой, святой отец.
– Голос парня был твёрд, и даже несколько властен.

– Ну хорошо, подойди поближе, присядь и расскажи, что привело тебя в божий храм.

Пастырь присел на скамью и указал на место подле себя.

– Я хочу, чтобы ты рассказал мне о монастырях, - потребовал юноша, усаживаясь рядом со священником.

– Как твоё имя, сын...

– Артемий. Я просил рассказать о монастырях.

– Но к чему тебе это. Очень похвально, если ты пожелал покинуть суетный мир и посвятить себя господу. Но неблизок путь к царствию небесному, очень трудно отторгнуть искушения. Тебе надобно хорошенько подумать прежде, чем сделать такой важный шаг.

– Я не собираюсь уходить в монастырь, - возразил юноша.

– К чему же тебе знать о всех тяготах монашеской жизни? Или ты...

– Я прошу тебя, отец, расскажи. И отец Георгий рассказал юноше о монастырских уставах, обетах, образе жизни.

– В монастырях молятся господу, молятся, забывая самого себя, - сказал пастырь в конце рассказа.

– К чему же молится, если забыл о себе?

– О себе забывают, чтобы помнить о других, - улыбнулся отец Георгий.

– И если ты всё-таки собрался стать монахом, тебе предстоит очистить сердце прежде, чем храм божий распахнёт двери свои пред твоим обузданным прахом.

– Нет, святой отец, это я собираюсь распахивать своё сердце. Это храму придётся почистится, прежде чем пущу я его в прах свой. Ибо храмы божьи для меня лишь кирпичи, из которых я построю истинный храм в свободном сердце. Ибо меня унижает, когда люди прячутся друг от друга. Ибо я не собираюсь подгонять сердце под чужие стены.