– А где ваш руководитель? Все еще в Москве? – спросил Слесаренко.

– Да, в Москве! – с вызовом сказал Зырянов. – Здесь же правду не найдешь! Пока он не вернется, мы с рельсов не уйдем. Деньги в кассу – тогда уходим.

– Вот видите, – сказал Вайнберг.

Кротов знал, что директор «подземки», избранный в январе общим собранием, неделю назад улетел в Москву с петицией в адрес Государственной Думы. Вояж был показушным, но отнюдь не случайным по времени: именно в отсутствие директора забастовщики пошли на рельсы. «Берегут начальника», – усмехнулся Кротов, легко расшифровав этот нехитрый заговор.

– Кто замещает директора в его отсутствие?

– По забастовке я замещаю, – сказал Зырянов. – Со мной и говорите.

– Нам не о чем с вами говорить. – Как только Вайнберг произнес эту фразу, Кротов шевельнул под столом ботинком, стараясь задеть ногу соседа. – Вы здесь занимаетесь политикой, а я занимаюсь экономикой.

– Леонид Аркадьевич, вы можете развести эти два вопроса? – спросил Слесаренко.

– Экономику и политику?

– Будьте серьезны, пожалуйста. Я имею в виду выплату зарплаты и выполнение условий договора.

Вайнберг молча покачал головой, словно произнесение вслух банального и очевидного ответа было для него чем-то неприятным.

– Так «да» или «нет»?

– Виктор Александрович, – повернулся к мэру Вайнберг, до сей поры глядевший прямо перед собой, куда-то за спину Зырянову, – почему ваши... подзащитные не говорят вам главного? Главное не в зарплате, не в деньгах. Главное в том, что нефтяная компания не подписала и не станет подписывать с этим... предприятием новый договор о подряде, если не будет выполнен старый. Деньги в данном случае – всего лишь инструмент воздействия. Я предупреждаю: если упомянутый цех не произведет обусловленные договором сокращения и реструктуризацию, они останутся без работы. Мы создадим собственную службу ремонта или будем возить вахтовиков из Сургута. Экономически эти варианты уже просчитаны.

– Ты кто такой? – задавленным от ненависти голосом сказал Зырянов. – Мы тут по двадцать–тридцать лет на Севере, мы все это построили и сделали, а тебя, гадину, я вижу первый раз, и ты, гадина, решаешь, кому здесь жить, а кому умирать?

Кротов придавил ботинком ногу Вайнберга, предупреждая ответный выпад, но сосед его внезапно рассмеялся, оглядывая всех поверх очков.

– Ну что мне делать с этими детьми? – И уже обращаясь к Зырянову: – Не буду я вам платить, не буду. Пока не возьметесь за ум.

– Ты подожди, – с угрюмой ласкою сказал Зырянов Вайнбергу. – Я не за ум – я за топор возьмусь.

– А вот этого чтобы я больше не слышал! – подал голос полковник милиции.

– Он умный, – Зырянов широко улыбнулся, бороздя крупными жесткими складками загорелое лицо. – Он и с первого раза все понял.

– Вы не представляете себе, – мечтательно проговорил Слесаренко, – с каким превеликим удовольствием я послал бы куда подальше и вас, и вас, уважаемые. Но, к сожалению, положение обязывает.

Он поднялся над столом.

– От имени городской власти я прошу вас, Леонид Аркадьевич, подчеркиваю: прошу! – сегодня же осуществить перевод денег предприятию. Вас же я прошу – тоже прошу, заметьте, – в течение часа разблокировать железнодорожную магистраль. Если моя просьба не будет выполнена, мы найдем... как вы сказали? Средство воздействия и на вас, и на вас, – он махнул пальцем налево и направо. – Совещание закончено.

Выбираясь из-за стола, Вайнберг шепнул на ухо Кротову:

– Туфли мне ты будешь чистить?

– Без меня не уезжай, – тихо сказал Кротов.

Когда чиновники ушли из кабинета и захлопнулась дверь, Слесаренко откинул тюлевые шторы и раскрыл окно; ворвался плотный шум центральной улицы, где двумя бесконечными потоками катилась навстречу друг другу рычащая и чадящая автотехника; запахло бензиновой гарью вперемешку с речной близкой сыростью, сразу пересилившими кислую вонь прокуренной комнаты.

– Они с рельсов уйдут или нет? – спросил он Кротова.

– Не уйдут, сами не уйдут – это точно.

– И что же дальше, господа советники? И где этот чертов Лузгин?

– Он на телестудии, – пояснил Кротов. – Готовит с Лялиной двухчасовой выпуск новостей.

– Лялина – это... дикторша? Ну, эта девица накрашенная? Мне донесли: у них роман?

– Хорошее слово – «донесли»... Слушайте больше, Виктор Александрович.

– Давай-ка сядем, – устало предложил Слесаренко.

– И какой черт дернул меня за язык про жену?..

Кротов промолчал.

– Они снимали это? Если да, то пусть вырежут, уберут...