Лежа там, на месте укрытия, и уставившись на звезды, я также думал об огромном грузе, который был у патруля, и который, как говорил Макнаб, они протащили двадцать километров до этого места. У каждого был рюкзак "Берген" — штатный образец в SAS, вместимостью около ста литров. В каждом из них находилось, как минимум, по двадцать пять килограммов мешков и прочего оборудования для наблюдательного пункта, пайки на десять дней, запасные батареи для радиостанций, ВВ и СВ [10] , мины, канистры с водой, системы для внутривенных вливаний и кровезамещающий раствор для чрезвычайных ситуаций. Самым ценным предметом снаряжения была PRC-319 — современная групповая радиостанция с режимом пакетной передачи данных, означающим, что зашифрованное сообщение может быть передано за доли секунды, уменьшая, таким образом, риск быть запеленгованным вражескими станциями слежения. Этот прибор был совершеннее старых только с точки зрения безопасности — система использования шифровальных таблиц и кодирования сообщений на одноразовом блокноте отнимала столько же времени, как и прежде. Эта 319-я работала на дуплексную антенну (моток провода, который обычно прятался в кроне дерева, но мог работать и будучи разложенным на камнях) длина которой должна была соответствовать рабочей частоте. С собой брали и запасные антенны, чтобы в случае, если патруль должен был быстро уйти, можно было просто отсоединить рацию, а использованную антенну бросить. В группе был также комплект полевых телефонов, предназначенных для связи между двумя наблюдательными пунктами, и четыре TACBE — миниатюрные радиостанции, могущие работать как радиомаяк. Последний работал на аварийной частоте ВВС и, включив его, можно было послать сигнал на самолет дальнего радиолокационного обнаружения и управления АВАКС, координирующий сети радиосвязи. Предполагалось, что TACBE мог получить ответ от АВАКСа в течение пятнадцати секунд. Он также мог использоваться для связи с самолетами или для переговоров на земле на небольших дальностях. В дополнение к "Бергенам" у членов группы были транспортно-разгрузочные системы поясного типа, в которых были боеприпасы, рационы выживания, и средства приготовления пищи. Еще у каждого было по два мешка, набитых дополнительными пайками и комплектами химзащиты, состоящими из двух герметично запечатанных комплектов курток и штанов с подкладкой, наполненной активированным углем, противогаза, бахил и перчаток. Не были забыты и мобильные туалеты — в виде "ссаных банок" для малой нужды и полиэтиленовых пакетов для большой, чтобы потом патруль мог забрать все с собой до места, где от этого можно было безопасно избавиться. У четырех человек были автоматические винтовки М16 "Армалайт" с 40 мм подствольными гранатометами M203. Остальные несли "Миними": легкие пулеметы бельгийского производства, стреляющие 5,56 мм патронами и имеющие комбинированное — из лент и магазинов — питание. У всех были 66 мм одноразовые реактивные гранатометы LAW, предназначенные для поражения бронетехники, ручные осколочные гранаты L2 и гранаты с белым фосфором. У Винса Филипса был 9 мм пистолет Браунинг. У большинства членов группы были пончо или "космические одеяла" [11] , но ни у кого не было спального мешка — потенциально фатальное упущение в ледяных условиях, с которыми они столкнулись. Хотя Макнаб утверждает, что спальный мешок был предметом роскоши, столь достойный мачо апломб вступает в противоречие со всем, что говорилось в Полку, где не относятся пренебрежительно ни к чему, способному повлиять на боевой дух. Человек, замерзший до полусмерти и неспособный заснуть из-за холода, скорее всего, едва ли будет в состоянии выполнить свою задачу, даже если в его распоряжении будет высокотехнологичное оборудование стоимостью в миллионы долларов. Зимой в иракской пустыне спальный мешок, определенно, был не роскошью, а относительно дешевым и легким предметом снаряжения, который мог бы спасти жизни. Причина, по которой в Браво Два Ноль их не имели, заключалась не в том, что их считали роскошью, а потому, что они не изучали уроки T. E. Лоуренса: они полагали, что пустыня — это жаркое место, и думали, что просто не будут нуждаться в них.

Необходимость нести такое большое количество снаряжения была, конечно, серьезным препятствием для действий Браво Два Ноль в качестве пешего патруля. Согласно словам бывшего полкового сержант-майора Питера Рэтклифа, они забыли традицию Полка двигаться быстро и налегке: "Я признаю, что являюсь традиционного рода солдатом-практиком, полагающим, что для того, чтобы действовать эффективно, не нужно много снаряжения", писал он. "Идти следует настолько налегке, насколько это возможно. Но они взяли по двадцать или тридцать громоздких мешков для песка в дополнение к остальной части поклажи". В день перед операцией, Рэтклифф сделал напрасную попытку заставить Макнаба уменьшать количество снаряжения. "Я точно знал, что они набрали слишком много", написал он. "Я бы положил, что они смогут сделать максимум дюжину шагов — Макнаб, тем не менее, ожидал, что они легко пойдут так, как этого потребуют обстоятельства. Подразделение SAS, если переиначить слова Мохаммеда Али, должно быть способно порхать как бабочка и жалить как целый рой пчел-убийц. Парни в "Макнабовском" патруле несли чрезмерно большое количество снаряжения, весившего слишком много, чтобы быть в состоянии действовать эффективно."

Среди ночи я проснулся, почувствовав, что подвергся нападению — конечно, не роя пчел-убийц, а мошки — и перетащил свою постель в находящуюся выше вади канаву. Некоторое время я лежал с открытыми глазами, обдумывая прочитанное в книгах Макнаба и Райана об их первом дне в этом укрытии, и мне показалось, что все стремительно полетело под откос с самого начала. Прибыв сюда перед самым рассветом 23 января, патруль залег, заняв круговую оборону. Затем двое из его состава оставались в охранении, меняясь через каждые два часа. Погода оказалась намного холоднее, чем они ожидали, совсем непохожей на "весенний денек в Англии". К этому времени они, должно быть, поняли, что при таких температурах скрытно лежать на НП в течение многих часов оказывается совсем нешуточным делом. Во-вторых, что было более серьезным с точки зрения их задачи, они поняли, что устроить заглубленный наблюдательный пункт будет невозможно — потому что грунт был не песчаным, а очень твердым. Они тренировались в отрытии НП в Руб-эль-Хали — самой большой в мире песчаной пустыне, занимающей южную треть Аравийского полуострова — и ошибочно ожидали, что строение грунта здесь будет подобным. Это означало, что они потратили силы и энергию, притащив для устройства НП материалы, которые оказались совершенно бесполезными.

Когда наступил рассвет, они осмотрелись вдоль вади, удостоверившись, что они не оставили следов, и поставили в пятидесяти метрах две противопехотных мины Клеймор — фактически, это формованные заряды пластиковой взрывчатки с вложенными в них шариками от подшипников. Мины управлялись по проводам с помощью замыкателей и могли использоваться, чтобы очистить пути отхода, если кто-нибудь попытается приблизиться к НП. Макнаб осмотрелся, увидел поблизости дом и, понимая, что они были слишком близко к жилью, чтобы чувствовать себя комфортно, написал "ситреп" [12] , который Легс, будучи радистом, зашифровал, набрал на клавиатуре 319-го и отослал. Подтверждения получено не было. Они пытались снова и снова, изменяя форму и длину антенны, перенастраивая частоты, но без результата. К концу дня они признали, что лишились связи. Это было самым тяжелым из полученных до настоящего времени ударов, поскольку без связи они были отрезаны от базы, расположенной в 320 километрах (200 милях). Однако Макнаб оставался спокоен. На случай потери связи у них была заранее подготовленная процедура. В соответствии с ней, если от группы не будет вестей, вертолет должен был вернуться к изначальной точке высадки точно через сорок восемь часов.

Однако той ночью были и худшие новости — Макнаб обнаружил на горном хребте к северу от дороги позиции двух зенитных орудий С60, занятые, как он говорил, иракскими войсками числом до взвода. На следующий день, говорил он, обнаружилась еще одну пара С60, всего в трехстах метрах от укрытия, и он впервые начал ощущать нервозность. Радиостанция по-прежнему не подавала признаков жизни, так что группа приготовилась этой ночью отойти для встречи с вертолетом.

Тем не менее, Райан говорит, что Макнаб планировал нападение на позицию зенитных орудий (не давая ясно понять, которую именно), намереваясь ударить всем, что они имели, а затем совершить бросок назад для встречи с вертолетом. Райан был рассержен, указывая, что как бы ни охранялась зенитная позиция, там должно быть большое количество войск. И, так или иначе, уничтожение зенитных позиций не входило в число их задач: "Нашей операцией здесь является НП", сказал ему Райан. "Если мы не можем здесь оставаться, нам лучше вернуться обратно". К двум часам пополудни Макнаб отбросил идею нападения на орудия и решил, что они просто отойдут к точке встречи, и будут ждать прибытия вертолета. Они оба заявляют, что группа была обнаружена, когда готовилась к отходу.

Хотя Макнаб и Райан описывают обнаружение по-разному, оба сходятся на том, что это был мальчик-пастух, который и заметил их. Макнаб пишет, что приблизительно в 16.00 группа услышала колокольчики коз, приближающихся к укрытию с запада — со стороны дома. Вскоре после этого на краю вади появился маленький мальчик и увидел сидящих там людей. Пораженный, Макнаб предположил, что он немедленно бросился к зенитной позиции, которую патруль обнаружил ранее. Макнаб отмечает, что Винс и Марк попытались догнать мальчика, но бросили эту затею, опасаясь быть замеченным зенитчиками. Признавая, что Браво Два Ноль раскрыта, Макнаб тогда отдал приказ на отход.

Согласно Райану, мальчик не заметил бы их, если бы не тот факт, что охваченный искушением посмотреть, что происходит, Винс Филипс двигался, вытягивая голову, чтобы увидеть, могут ли они быть обнаружены. Однако в тот момент, говорит Райан, никто не был уверен, на самом ли деле мальчик видел их — Винс убедился в этом только позже. По версии Райана не было никакой безумной гонки к зенитной позиции, и никакой отчаянной попытки Винса и Марка, перехватить мальчика. Райан говорит, что не было никаких тревожных криков, и что было совершенно ясно, что мальчик убежал (курсив мой). То есть это просто предположение, а не установленный факт, в то время как Макнаб рассказывает, что фактически встретился глазами с мальчиком, увидел в его глазах изумление, после чего тот внезапно бросился бежать. Макнаб также пишет, что "проводил мальчика взглядом", когда тот убегал, однако укрытие находилось на глубине пяти метров и имело крутые склоны. И если кого-нибудь, стоящего прямо на краю, еще можно было увидеть, то наблюдать, как мальчик убегает, находящиеся внизу никак не могли. Мало того, что мнение Макнаба кажется маловероятным исходя из оценки местности, эти два заявления очевидно несовместимы. Я с нетерпением ожидал возвращения на ферму на следующий день, надеясь, что таинственный "Дядя Аббас" сможет пролить какой-то свет на этот счет.

АББАС БИН ФАДИЛЬ БЫЛ ГЛАВОЙ большой семьи, живущей в маленьком поселении на холме, насчитывающей, должно быть, по меньшей мере, тридцать человек: мужчин, женщин и детей. Худой очень прямой человек с открытым лицом и растрепанной бородой, в чьей походке была явственная хромота. Его голос был хриплым, и, как и все бедуины, он был склонен разговаривать на повышенном тоне, но при этом источал теплоту и гостеприимство. После того, как мы обменялись рукопожатием с ним и его родственниками и расселись на подушках в обширном мудхифе [13] , я задался вопросом, что принесет этот день.