А ведь с археологической точки зрения, и те, и другие — единая черняховская культура! Стало быть, наблюдающаяся археологически небольшая разница между северной и южной частью черняховского ареала на самом деле имеет этноопределяющее значение. И хотя очень вероятно, что и там, и там военно-дружинный слой исходно — германцы, это разные люди, считавшие себя принадлежащими разным этносам.

Не правда ли, картина получается смутная? Именно потому никто из историков не может дописать историю любого народа и любого периода «до конца». В доказательство мы сейчас покажем, что все только что сказанное можно трактовать и по-другому.

Многое зависит от того, как относиться к сочинению Иордана — важнейшему письменному источнику по рассматриваемой эпохе. Дело в том, что это весьма своеобразное сочинение. Он назвал его не «Готика», как можно было бы ожидать, а «Гетика», то есть «История гетов». Дело в том, что Иордан хотел показать необычайную древность готов как могущественного народа, не уступавшего своей древностью ни грекам, ни латинянам. Ради этой цели он соединил историю готов с историей гетов — фракийского северобалканского народа, известного античным авторам задолго до Рождества Христова. Да и саму историю гетов он «загнал» в глубь веков, привязав ее с помощью сведений Геродота и других авторов о скифах, амазонках, о Троянской войне, о подвигах Геракла к временам совсем уж мифическим.

В результате всех этих псевдоисторических «приемов» сочинение Иордана приняло характер невообразимой смеси собственно исторических сведений о готах с момента их вторжения на южнобалтийское побережье с «историями», упомянутыми выше. Современному исследователю не так уж просто отделить одно от другого: на эту тему написано немало работ, и выводы разных авторов относительно достоверности тех или иных сведений, сообщаемых Иорданом, отнюдь не совпадают между собой.

Это касается и сведений об антах, столь важных для историков славянства. Сложность заключается в следующем. Одни исследователи считают, что Иордан, говоря об истории готов до вторжения гуннов (то есть о событиях III — начала IV века), правильно называет антами их соседей — они действительно так назывались уже в то время. Тогда все приведенные выше историко-археологические реконструкции, касающиеся черняховской культуры, достаточно обоснованны: ведь, по Иордану, те и другие — непосредственные соседи.

Другие же исследователи считают, что, описывая этот период готской истории, Иордан «перетаскивает» туда этническую терминологию, а частично и события своего времени (то есть VI века). Не было до Великого переселения народов этнического понятия «анты». Оно появилось у других авторов поздней античности только при описании событий короткого промежутка времени — с 550 по 630 год — после чего снова и навсегда исчезло со страниц истории. [26]

Если это так, то мы напрасно считаем черняховскую культуру принадлежащей сразу двум этносам — антскому и готскому. «черняховцы» — чистые готы, а описанные Иорданом их столкновения с антами либо относятся к борьбе с «пшеворцами», которых антами тогда никто не называл, либо к столкновению с действительными антами, союз которых сложился уже после Великого переселения народов на территории погибшей черняховской культуры, то есть на бывшей готской территории. При той путанице, которую устроил Иордан на страницах своего сочинения, это вполне возможно!

«Пшеворцы» же — «бывшие» венеды или их потомки, которые во времена после Великого переселения народов стали известны как склавины, то есть собственно славяне. Их родственность антам подчеркивают все позднеантичные и раннесредневековые авторы и убедительно доказывают археологические материалы. Вот такая история получается!

А теперь еще об одном весьма важном последствии гуннского нашествия. После того как оно переросло в Великое переселение народов, археологически отмечается интересная вещь: мало того, что погибли все ремесленные центры черняховской и пшеворской культур, погибли их крупные поселения. Исчез также весь военно-дружинный компонент в обеих культурах. [27] Кто же остался на территории и черняховской, и пшеворской культур? Похоже, только исконные земледельцы, пахари и скотоводы, крестьяне, одним словом!

И хотя мы говорим сейчас о кровавых временах, о массовой гибели людей разных языков, о гибели огромной державы — Западной Римской империи, мы одновременно говорим и о начале царствования славянского языка в Центральной и Восточной Европе!

Представляется, что тут мы сталкиваемся с главной славянской загадкой. До рубежа двух эр античные источники — и греческие, и раннеримские — никаких славян вообще не знали. Это не удивляет, поскольку понятно, что круг интересов и тех, и других в основном замыкался на ближайших соседях — народах Средиземноморья и Причерноморья, то есть на тех, с кем они сталкивались «в жизни». И если у Геродота (V век до н. э.) есть большой раздел, посвященный скифам и их соседям, то это отнюдь не случайно: со скифами постоянно контактировали несколько столетий подряд обитатели греческих причерноморских колоний — Херсонеса, Пантикапея, Фанагории и прочих. Понятно также, что круг народов, с которыми сталкивалась Римская империя на рубеже двух эр, был еще шире, поэтому возрос и массив сведений о них у авторов римских «Историй». Здесь все закономерно. Отсутствие упоминания о каком-то народе в документах некоей эпохи вовсе не означает, что этого народа не было: просто он обитал за границами «сферы геополитических интересов» государства, в котором писались «Истории» того времени.

У римских авторов I–II веков н. э. впервые появились некие венеды, которые со времен средневековья устойчиво ассоциировались со славянами. Тут все более или менее понятно: венеды «привязаны» территориально к землям, на которых потом жили славяне до нашего времени и никто другой. Так что венедов кроме как славянами трудно кем-либо еще считать, ну разве что еще — ветвью иллириков, чей язык, возможно, был близок праславянскому.

Итак, территория, которую в начале железного века (от первых веков до н. э. до первых веков н. э.) можно считать протославянской, не слишком велика и периферийна относительно рубежей Римской империи. К тому же она не слишком устойчива. На нее все время кто-то покушался: то кельты, то германцы, то западные балты, то скифы, то сарматы, то фракийцы (геты, даки). «Куда же славянам податься»?

Из той же археологии видно, что им «было куда податься». На будущую территорию черняховской культуры. Тут они неплохо прижились, но опять-таки не одни. Им опять докучали со всех сторон, и все те же, вышеперечисленные. Но это еще куда ни шло. Люди времен пшеворской и черняховской культур, несмотря на этнические различия, неплохо уживались друг с другом даже в одних и тех же поселениях. Большие совокупности этих поселений начали собираться в целостные системы — антскую и готскую — не всегда мирно сосуществовавшие.