Значит, не такие уж и мудаки для него мужчины. В его взгляде было скорее любопытство, чем отвращение.

— Во сколько лет ты узнал, что гомик? — спросил он меня, словно старого знакомого.

— Я не гомик.

— Ладно, извините. Встал на мужика у тебя когда?

— А у тебя? — решил я не отвечать на его глупые вопросы.

Он промолчал и снова притих. Минуты на три…

— Я хочу помыться.

— И что теперь? Я должен развязать тебе руки, чтобы снять одежду?

— Можешь сразу же связать.

— А мыть тебя я буду?

— Ты не хочешь?

Посмотрел на сидящего на полу парня, и в нижней части тела снова зашевелилось.

— Ты же помнишь про крематорий? — решил я вначале припугнуть, перед тем как рискнуть здоровьем и развязать ему руки.

Он кивнул головой.

Его не сильно смутило, когда я, голый, с полустоячим членом, к нему подошел, и даже то, что все это происходило на уровне его глаз. Спокойно, без истерик пацан молчал, когда я присел и освободил его ноги, а вот меня удивило, что вместо того, чтобы развернуться спиной, чтобы легче было развязать ему руки, он склонился, прижавшись ко мне. К голому мне… Чертов галстук был завязан каким-то замудренным узлом, что вывело меня из себя. Или… Скорее, виноват не узел, а руки, которые не хотели почему-то слушаться.

— Черт! Кто так вяжет! — мой комментарий остался без ответа.

Волнение еще больше охватило меня, когда его горячее дыхание усилилось в районе моей шеи. Еще какой-то сантиметр, и наши тела соприкоснутся. И словно чудо, узел поддался в самый опасный момент. Пацан лишь опустил руки и потер затекшие запястья. Я думал, он начнет раздеваться, но вместо этого он поднял руки вверх.

Раздеть? Я?

К вискам поднялась кровь, и в них запульсировало синхронно с членом. Я потянул свитер за рукава, но стянуть не получилось. Пришлось встать и потянуть вверх. Когда свитер сполз с его глаз, мой член находился на уровне его лица. Пацан даже не вздрогнул, провел взглядом по члену и посмотрел вверх — на мое лицо.

Спокойно, без резких движений он снял свою футболку и медленно поднялся, опираясь одной рукой на раковину. Таким возбужденным я себя давно не чувствовал. Худое, жилистое тело с приспущенными штанами обернулось ко мне спиной, заводя руки назад.

Что? Завязать? Точно! Завязать. А штаны? Трусы… Я? Ладно. Хорошо.

Как завязал, не помню, но отчетливо помню, как он снова развернулся. Низкая посадка джинсов смотрелась, как красная тряпка для быка. Чувства разделились на два полюса. Хотелось медленно запустить руки под его джинсы и одновременно стянуть их к чертовой матери. Получилось что-то среднее — потянув вниз, я приспустил их ровно настолько, чтобы было видно трусы. И увиденное меня еще больше завело — его эрекцию мог не увидеть только слепой. Может, я уделил много времени, смотря вниз, и поэтому он, отклонившись назад, уперся лопатками в стену, тем самым еще больше прогибаясь в мою сторону.

— Может, уже снимешь это с меня?

Конечно, сниму! Мне не впервые. Что я там увижу нового?

Твою ж!

— Нравится? Женщины тащатся. — Он словно понял мой безмолвный ответ.

— Почему бабочка?

— Красивая. Хочешь потрогать?

Маленькая мразь! Знает же, что хочу. Хочу потрогать и не только в этом месте.

Стоп-стоп! Леха, опомнись!

Быстрым движением запихнув пацана под душ, открыл кран.

— Придурок! Ты что творишь! — заорал он под холодной струей.

— Мою. Ты же хотел помыться.

— Черт! Штаны теперь мокрые.

Штаны, конечно, пострадали, и волосы прикрыли лицо, свисая сосульками. Он, как рыба, стал открывать и закрывать рот.

— Помоги! Убери волосы.

— Ничего, тебе идет. — Он по смешному стал вертеть головою, пытаясь отбросить их назад, но без рук не получалось. Желтый мокрый цыпленок уже не был похож на сексуального парня, как минуту назад.

— Ты действительно садист!

Думаю, я достаточно его охладил, а вот за себя я сомневаюсь.

Открыв теплую воду, подошел к нему сзади и погладил по лицу, убрав с них волосы. Парень перестал мотать головой и притих, вероятно, ожидая моих действий. Молчание продолжалось, когда я намыливал ему волосы, и даже, когда, опустившись ниже, провел мыльной рукой по груди, но стоило мне опустить руку и остановиться на уровне пупка, он попытался обернуться.

— Стой и не шевелись.

— Я просто хотел повернуться к тебе лицом.

— Так стой. — Не хватало, чтобы он на меня смотрел в этот момент.

— Но я…

— Что?

— Ничего!

Все, хватит, а то это может плохо закончиться.

Выключив воду, я набросил ему на плечи полотенце и стянул мокрые штаны.

— А теперь пошли спать.

— А одежда?

— Будешь спать голым.

Спать. Я удивляюсь, его вырубило ровно через пятнадцать минут. Я в шоке, ему даже не помешали связанные руки и ноги. Молодость, твою мать. А мне словно зубочистки в глаза вставили. Лежу и втыкаю в потолок, а мог бы втыкать во что-то другое. Сколько я так пролежал, не знаю, так и уснул, уставившись в его затылок.