– Покажи! Иначе я не смогу тебе поверить.

Северус потоптался. Машинально подергал куртку за воротник. Стащил с сиденья качелей все книги и отволок подальше в кусты.

– Встань туда, - он указал Лили место среди деревьев, откуда до качелей было далеко, хотя их удавалось хорошо разглядеть.

– Зачем?

– Нужно. Встань.

Пожав плечами, Лили подчинилась и через секунду, поняла, что посоветовал он дело. Сидения качелей вдруг начали вращаться вокруг своей оси, высоко взлетая в воздух и тяжело падая, словно крылья фантастической мельницы; они, пожалуй, убили бы человека, оказавшегося с ними рядом.

– Здорово… Но это страшно, Сев, - сколько можно ломать язык с его именем?

– Я же не зря просил тебя отойти в сторону.

Их дружба расцветала скоро, как сады в мае. Дни напролет они вместе бродили по Коуквортскому парку, полному весеннего свиста, гомона и пьяной свежести, или по улицам, обряжавшимся садовыми цветами. Северус говорил без умолку, довольный, очевидно, что наконец кто-то слушает его. Лили и вправду было очень интересно: так интересно послушать о далекой манящей стране, куда непременно отправишься в путешествие. Да и приятно осознавать свои странности, понимать, что твое отличие от остальных – не порок вовсе, а просто особенность, и ты не одна, совсем не одна такая.

Неплохо было бы увидеть мать Северуса: как-то она колдует по-настоящему, палочкой, как рассказывал он – но Сев почему-то наотрез отказывался знакомить Лили с родителями и запрещал ей появляться в Паучьем тупике. Из коротких обмолвок девочка поняла, что родители нового друга сильно и часто ругаются. А еще больно резануло вот что. Когда Лили принялась рассказывать о своей школе – маггловской, как она потихоньку приучалась обозначать все, не имеющее отношения к колдовству – и пожалела, что Сев не ходит туда вместе с ней, он презрительно покривился:

– Что я там забыл? Мать выучила меня читать, писать и считать, а забивать голову маггловской ерундой у меня нет никакого желания.

– Раз маггловская, так сразу ерунда? – прищурилась Лили.

– Не обязательно, но почему это нам с тобой должно быть интересно?

– Мне вот интересно! – Лили немного покривила душой, ей были интересны разве что чтение да Закон Божий, но уж слишком Сев её раздосадовал.

– Ты просто привыкла к этому. Погоди, вот приедем в Хогвартс, и ты забудешь и школу, и город, и не захочется уезжать.

Это еще не ссора была – так, легкая размолвка. По-настоящему они поссорились недели через две после знакомства. По вине Северуса: тот рассердился на шпионившую за ними Петунию и заставил упасть на нее ветку дерева.

Лили, конечно же, бросилась вслед за Туни, догнала, попыталась обнять – та отпихнула сестру и разревелась.

– Меня уже… Уже твои дружки бьют! Я для всех пустое место! И для тебя первой!

– О чем ты говоришь? – Лили сама едва сдерживала слезы. – Какой он мне друг? Да я его знать не хочу! Пусть катится! Мальчишек много, а сестра у меня одна. Туни, ну пожалуйста, не плачь, не сердись на меня, очень тебя прошу…

– Правда? – Петуния шмыгнула носом.

– Истинная правда, Туни!

– Тогда скажем маме и папе, что ты больше не дружишь с этим оборвышем, хорошо?

Лили согласилась, и Туни, придя домой, торжественно объявила, что, во-первых, Лили с мерзавцем из Паучьего тупика больше не общается, во-вторых, этот мерзавец бьет девочек, вот и её, Туни, побил у Лили на глазах, в-третьих (что для Лили стало неожиданностью), этот мерзавец – форменный вор. Прошлым летом миссис Скотт застала его собирающим яблоки у нее в саду, а нынче зимой на глазах у Туни его колотили на рынке за украденный пирог.

– Да, такому рядом с Лили делать нечего, - в кои-то веки поддержала Петунию мама. Отец сдержанно кивнул.

Остаток дня Лили не знала, куда себя деть. Отказаться от дружбы оказалось легко, но затем девочка обнаружила, что успела привыкнуть к гадкому мальчишке, привыкла каждое утро ждать новой встречи с ним, слушать его рассказы, которые любой, кроме нее, счел бы бредом. С ним было так спокойно, как не бывало и с Трейси: казалось, он абсолютно её понимает и принимает. Но ведь он обидел Петунию, и примириться с ним – значит предать сестру.

Туни играла победу, а потому позволяла себе быть добродушной. Она не расстраивалась на сей раз из-за придирок матери, не пыталась подлизаться к отцу и не шипела на Лили. Вечером сестры, прихватив печенье, спустились в сад: Петуния хотела почитать Лили что-то из обожаемых ею любовных романов. Вон отец вышел из дому: у него сегодня ночная смена.

Девочки хотели подбежать, попрощаться, но так и застыли за кустами: в проеме растворенной калитки нарисовалась жалкая фигурка Северуса.

– Зачем вы пришли, молодой человек? – отец грозно навис над ним.