– Да?

– Разумеется, - поддержал разговори Майор.

– Что мне тогда делать?
– спросила она, и добавила: - Если предположить, что мне уже надоело поить пивом, теплой апельсиновой, и хорошим кофе с полутора сантиметровой очень вкусной пенкой разных оболтусов и обалдуев? Кстати, - добавила она, - к вам, я вижу, это не относится: вид не только приличный, но и очень, очень умный.

Третий раз кофе наливать не пришлось, но было близко к этому, ибо Миша все-таки выронил чашку, и попросил:

– Ту бутылку, которая холодная, - я заплачу вдвойне, и если возможно, рублями, курс опять подняли, не стал менять доллары.

Майор удержал, но маленькое пятнышко все же царапнулся лацкан его пиджака.

– Простим ее?
– сказал Миша.

– Ладно, но и вы к нам, в том смысле, что извиняйте: не часто люди вот так прямо в лицо говорят правду - разволновались.

Сейчас у нас дело, - продолжил Германн, - а чуть позже мы опять подойдем, но вы к этому времени подготовьте, уж сделайте милость:

– Всю программу сразу.

– В каком смысле?

– В том смысле разъяснил Михаил, - что и литературу, и басню, и песню.

– Простите, первое, что было? Я запишу, если вы не против. Первое - это литература? В каком, простите, смысле?

– Напишите э литл эссе.

– А! понятненько, басня - это про лису - знаю, песня про Высоцкого тоже знаю. Чапайте пока до вашего делу, а я сейчас быстренько всё изготовлю.

– Точно тебе говорю, - когда они двинулись по аллее сказал один, - купит бутылку Камю, а потом лучше сюда не ходи - замучает требованиями: когда, да будет ли толк?

– Надо самим купить ей что-то хорошее, и будет всегда держать для нас холодное пиво, и горячую кофе.

– Горячую?

– А что, уже можно и так.

– Можно, если иметь в виду чашку, а не ее кофе.

– Ты отстал от жизни Фока.
– Но время приблизилось к двенадцати и они сосредоточились.

Медиум:

– Гена Хазанов даже в этом - приличном - возрасте ходил на Красную Площадь подрабатывать Брежневым - очень похож.

– Никого. Почему?

– Ты думал, они придут заранее?

– Они? Нет, я думаю, он будет один.

– В общем так, я буду с ним разговаривать, а ты рыскай глазами по сторонам, но не подавай вида, что заметил.

– Заметил, что?

– Ты забыл? Он точно будет не один, как минимум двое будут на хвосте, но в незаметном виде.

– Ну, окей, я постараюсь их узнать. Хотя - не поворачивайся - у нас, в том смысле, что у тебя за спиной, а вижу так, невооруженным взглядом именно двое уже сфотографировались.

– Но это бабы, - сказал Миша.

– Откуда знаешь?

– Шанелью номер пять потянуло.

– Этого не может быть, потому что не может быть никогда.

– А никогда не может быть никогда, потому что уже:

– Было, было, было.

– Кстати, ты бинокль с собой не взял?

– Зачем?

– Мы не договаривались?

– Подожди, я сейчас повернусь, и увижу их и без бинокля, а чтобы никто ничего не заметил, ты поворачивайся вместе со мной.

– Там нет ничего интересного

– Будешь смотреть на Чистые Пруды.

– Это скушно, но ладно, посмотрю.

Почти сразу Майор негромко рявкнул:

– Я их узнал.

– Не может быть!
– тоже тявкнул от волнения Миша Маленький.

– Точно тебе говорю, это...

– Подожди, теперь я скажу.

– Не надо.

– Почему?

– Ты ничего не можешь видеть в прудах.

– Нет, вижу, вышел водолаз. И мне понятно: информация не просто просочилась в массы, а хлещет ручьем, как в самом начале утопления Титаника.

– Кто-то проболтался, но кто, если предположить, как и раньше:

– Никто ничего не знал.

– Я никому ничего не говорил.

– Я - само собой. Ну, хорошо, говори, кто там?

– Это Тетя и Мотя, их недавно выгнали с теле.

– Когда недавно, давно уже. Говорят, работают контролерами на входной двери в Нанокорпорацию.

– Скорее всего, только числятся, а работает кто-то другой.

– Тогда понятно: от нечего делать есть время, чтобы узнать важную информацию об этой нетрадиционной встрече. Но баб сюда не берут, чего им надо?