Так говорил Элиссе здравый смысл, но чутье воровки твердило об ином. Всегда руководствовавшееся инстинктами, Элисса приняла решение отпустить лошадь на все четыре стороны и свернуть с дороги. Благо вещей у девушек было не так много, а заблудится в лесу, где по правую руку всегда дорога, воровка не боялась.

 Услышав план спутницы, Хэли недоуменно посмотрела на нее, но спорить не стала. У Элиссы сложилось впечатление, что монахиня вообще готова на все, лишь бы не разлучаться с ней. Впрочем, воровка не имела ничего против подобной компании, к тому же она чувствовала вину за то, что Хэли теперь лишилась дома и пережила весь тот ужас, что произошел в Скелосовой пустыни.

 И вот теперь, после долгого пути, когда солнце уже медленно начало клониться к закату, девушки остановились на очередной привал. Поменяв повязку Хэли, Элисса сидела у дерева, спиной чувствуя его рельефную и немного теплую кору и слушая убаюкивающий шелест листьев. Думать ни о чем не хотелось, и воровка бы многое отдала, чтобы вздремнуть прямо здесь и сейчас. Забыться сном, и гори оно все синим пламенем, но мягкий голос Хэли отвлек ее от столь безразличных мыслей.

 - А мы не заблудимся?
– спросила девушка, глядя по сторонам.
– Сестры говорили, что ночью в лесу холодно и страшно.

– Так и есть, - согласно кивнула Элисса, решив, что если за ними и гнались, то преследователи уже должны были оказаться далеко впереди.
– Именно поэтому мы скоро выберемся из этих зарослей и вернемся на дорогу. Заберемся на ближайший холм и оглядимся. Где-то поблизости наверняка должна быть или какая-нибудь деревня или трактир. Вблизи Сафраса этого добра навалом.

– Ясно, - многозначительно протянула девушка и замолчала, видимо, предавшись своим фантазиям на тему больших городов, которых никогда еще не видела и считала абсолютно иными мирами. Хотя, по сути, для девушки, выросшей в стенах монастыря, так оно и было.

 Отдохнув, воровка и монахиня вновь отправились в путь. На этот раз Элисса намеренно забирала правее, устремляясь к скрывающейся за деревьями дороге. Несколько раз спутницы замирали, когда до них долетал стук копыт, после чего осторожно продолжали путь.

 В итоге Элисса оказалась права даже в большей степени, чем надеялась изначально - к наступлению сумерек, они окончательно выбрались на дорогу, оставив за спинами пугающие звуки ночного леса, с его неясными тенями и целыми облаками назойливой мошкары.

 К вечеру погода, решив, что достаточно побаловала людей теплым солнцем, все-таки испортилась. Налетевший ветер нагнал темные тучи, проглотившие тускнеющий золотистый диск, уже почти скрывшийся за горизонтом, а окрашенные закатом в алый цвет облака растворились в сгущающемся свинце.

 Сильный порыв ветра сорвал с головы Элиссы капюшон купленного на выезде из Белодымья плаща, и растрепал ее рыжие волосы. Сзади тихонько вскрикнула Хэли. Монахиня не привыкла ходить с непокрытой головой и теперь, когда ее вьющиеся светлые локоны, с помощью ветра начали жить собственной жизнью, она не знала, как их успокоить.

 Увиденное порядком позабавило Элиссу и та, подойдя к спутнице, быстро собрала ее растрепавшиеся волосы в хвост, стянув его на затылке полоской ткани.

– Так-то лучше, - ободряюще улыбнулась воровка, на благодарный кивок монахини.
– И вот еще что, - став серьезнее, напомнила она, - никому не говори, что мы из Скелосовой пустыни, точно так же, как и о том, что ты монахиня.

– Но тогда мне придется солгать!
– Возмутилась Хэли.
– Как же...

– Не лги, просто забудь о своем прошлом, - пояснила Элисса.
– Если не сможешь - прикинься немой и лгать буду я. Мне не привыкать.

– Я так не могу, - заупрямилась Хэли.
– Тогда тебе придется взять на душу и мой грех!

– Как же с тобой тяжело, - вздохнула воровка, покачав головой. Ветер крепчал, и девушкам пришлось говорить громче, чтобы слышать слова друг друга.

– Хорошо, - растерянность в голубых глазах Хэли сменилась решительностью, и она резко кивнула, будто разом отсекла все сомнения.
– Я солг... не скажу всей правды, хотя я ведь не монахиня, так что...

– Умница, - подойдя к спутнице, Элисса поплотнее закутала ее в плащ, чтобы не было видно монашеской рясы.
– Стой, - она вдруг уставилась на Хэли так, словно у той появилась дополнительная пара глаз или что-то в этом духе.
– То есть как это - не монахиня?!

– Сестра настоятельница сказала, что в детстве меня не посвятили в духовные таинства, так как я была слишком мала, а потом она настояла, чтобы я сама приняла решение, когда мне исполнится шестнадцать зим, - потупившись, пояснила Хэли.

– Так ты все это время просто прислуживала в монастыре?

– Вроде того, - кивнула девушка.
– Помогала по хозяйству. А рясу носила потому, как другой одежды в монастыре не было, да и не положено.

– И когда же ты должна была стать полноправной монахиней?
– с кривой ухмылкой поинтересовалась Элисса, до сих пор не веря, что ее так легко провели.