Из Херсона навстречу Екатерине Второй уже спешил австрийский император Иосиф. Предстоящая встреча должна была решить будущую совместную политику на их южных рубежах. Именно поэтому Екатерина пригласила Иосифа посетить вместе с ней свои причерноморские владения. Австрийский император приглашение принял и выехал навстречу российской императрице под именем мифического графа Фалькенштейна.

В глухой степи у Новых Кайдаков оба монарха встретились. Свита обоих где-то отстала, и некому было даже приготовить обед двум голодным монархам. Пока императрица беседовала с императором, за приготовление еды самолично взялся князь Потемкин. Пока князь ловко обжаривал молочного поросенка, принц Нассау-Зиген с не меньшей ловкостью сервировал стол на четверых, рассказывая одновременно свежие парижские анекдоты, что вызывало всеобщий смех.

Наконец все расселись. Первый тост по праву хозяйки провозгласила Екатерина:

– Я пью за дружбу двух верных союзников!

Иосиф, поднимая ответный бокал, был изысканно галантен:

– Я горд быть вашим другом, мадам, и счастлив лицезреть эти полуденные края – истинную жемчужину вашей империи!

9 мая прямо среди огромнoгo макового поля Екатерина торжественно заложила новый губернский город Екатеринослав. В тот же день она пожаловала князю Потемкину кайзер-флаг главнокомандующего над юным Черноморским флотом. Это было не только признанием заслуг, уже оказанных князем Отечеству, но и авансом на будущее.

Затем галеры двинулись дальше к устью Днепра. У коварных Ненасытинских порогов императрица со свитой покинули суда и перебрались в кареты. Потемкину, рвавшемуся было показать свою удаль при форсировании порогов, Екатерина велела быть при ней и наблюдать проход галер между камней с берега. Первым на глазах у всех ювелирно провел впритирку к оскаленным камням свою «Десну» отчаянный Шостак. За ним маневр не менее блестяще повторили остальные.

– Это у тебя лучшие из капитанов? – теперь уже сама Екатерина поинтересовалась фаворита.

– Обычные! – делано пожал тот плечами.

12 мая кортеж уже торжественно въезжал в Херсон. На восточных воротах города красовалась надпись на греческом языке: «Дорога в Византию». С новостроенных бастионов гремели и чадили клубами дымов пушки. После торжественной литургии в соборной церкви Святой Великомученицы Екатерины именитые херсонские граждане были допущены к монаршей руке.

Затем Екатерина с Иосифом отправились смотреть корабельные верфи. Императрица при этом, сообразно моменту, была в белом флотским мундире, Иосиф – в темно-зеленом армейском. Снова гремела музыка. По смазанным салом полозьям один за другим величаво съехали и закачались на пологой днепровской волне 80-пушечный линейный корабль «Иосиф», 70-пушечный «Владимир» и 50-пушечный «Александр». Тут же Потемкин представил Екатерине и генерал-аншефа Суворова, о котором уже шла слава как о первом полководце империи.

В 1787 году Суворову было пятьдесят семь лет. На вид он был хил и сгорблен, с седою головою и морщинистым лицом. Однако при этом здоров, проворен и неутомим.

О его странностях уже рассказывали легенды, как обычно сильно все преувеличивая.

На сопровождавших Екатерину иностранцев Суворов произвел сильное впечатление. Посол Сегюр сразу узрел в нем гения, о чем немедленно с тревогой известил Версаль.

Генерал-аншеф знал, что в придворных кругах распускаются слухи о его немощности и дряхлости, и не преминул при случае доказать обратное. Во время первой же прогулки с императрицей по воде, когда лодка приставала к берегу, Суворов первым ловко спрыгнул на берег.

– Ах, Александр Васильевич, какой вы молодец! – рассмеялась Екатерина.

– Какой же я молодец, матушка, когда говорят, будто я инвалид! – хитро улыбаясь, ответил генерал.

– Едва ли тот инвалид, кто делает такие сальто-мортале! – возразила Екатерина.

– Погоди, матушка, еще не так прыгнем в Турции! – отвечал ей довольный произведенным эффектом Суворов.

Император Иосиф, осмотрев Херсон, не отказал себе в удовольствии упрекнуть сиятельного князя.

– Ваши укрепления выведены наскоро, – показывал он ему рукой. – Фасы слишком длинны, а куртины, наоборот, коротки, верхи небрежны. На мой взгляд, не все благополучно и в вашем флоте, ведь корабли из сырого дерева!

Потемкин особо не возражал. Яркое солнце дробилось в бриллиантах его перстней.

– Рядом турки, а потому мы все делаем торопясь, и на них оглядываясь. Придет время, все поправим как должно. Ждать десять лет, пока лес корабельный высохнет, нам некогда. Флот нужен сегодня, и он у нас есть, а это главное!

Секретарь императрицы Храповицкий тем временем торопливо записывал ее слова: «Народа здесь… великое множество и разноязычие с большей части Европы. Смогу сказать, что мои намерения в сем крае приведены до такой степени, что нельзя оных оставить без достодолжной похвалы. Усердное попечение везде видно, и люди к тому избраны способные».

Затем по приглашению Суворова Екатерина решила было посетить Кинбургскую крепость, что разместилась на конце длинной песчаной косы против турецкого Очакова. Но затем от этого намерения пришлось отказаться. Приезд русской царицы на черноморские берега и без того всполошил турок. По существу, с приездом в Херсон из Константинополя российского посла Булгакова и австрийского Герберта, там собрался настоящий международный конгресс, обсуждавший вопрос закрепления России в Северном Причерноморье.