Я покачал головой в ответ:

– Боюсь, ты при перемещении в мой мир станешь человеком, и твой внешний вид тебя разочарует.

Я обернулся и увидел, что на меня смотрят вопросительно глаза Вейлин:

– Я стану уродливой?

– Вряд ли. Уродливой ты можешь стать в собственном понятии, но не в понятии жителей моего мира.

– Теперь я начинаю опасаться перемещения.

Я лишь похлопал волчицу по плечу:

– Мне еще нужно найти способ вернуться домой, а потом уже что-то думать о перемещении.

Лин села мне на колени мордой в мою сторону:

– А какой у тебя план?

Я опустил глаза:

– Я не могу сказать точно. Могу сказать лишь одно – когда я увижу, что происходит, я пойму, что нужно делать.

Волчица встала и пошла обратно к тому месту, где лежала со мной ночью:

– Странный план, Мирпуд. Я его не понимаю. Импровизация хороша лишь тогда, когда есть большой опыт.

Я остался смотреть в пламя костра:

– Это мой единственный выход.

Когда мы уже выехали с поляны и держали путь по тракту в Ландар, я спросил Джесс:

– Как думаешь, имеет ли смысл оставаться твоим «пленником»?

Кон-Сай оперлась лапами на шею кобылки под собой:

– Не думаю. У отца Бойдула более чем разветвленная сеть информаторов, да и он сам неглуп, умеет мыслить аналитически. Я более чем уверена, что он давно понял ложность твоего посыла о пленении, и поэтому более нет смысла изображать эту пантомиму.

Примерно на полпути я вытащил Эйнара из сумы и посадил его себе на плечо, довершая образ Судьи. Кажется, котенок не возражал и вполне удобно устроился на новом месте.

Прохожие на тракте видели нашу группу… и сторонились нас. Наверное, сочетание Кон-Сай и Судьи, о котором новость уже могла разнестись по окрестностям столицы, было для психики простых зверей слишком сильным испытанием. Я на полном серьезе видел, как они дрожали, уступая нам дорогу.

Я положил лапу на посох, притороченный к луке седла – и сразу почувствовал, как меня заполняет спокойствие, причем физически. Уходил страх, усталость и прочее. Возникало ощущение, что одно прикосновение к нему делает меня немного выше ростом. Пытаясь сосредоточиться, я закрыл глаза и полностью предоставил Зогмо’су возможность идти прямо.

Что же я знаю? Я Судья, и это несомненно. Я истинный Судья, и это тоже верно. У меня есть Монолит. Во мне засел дух Ягмура, от которого у меня сила. Или не от него? Так у меня собственная сила или заимствованная? Эх, слишком много вопросов, но мало ответов.

И та фраза из дневника… «Будь внимательнее к деталям, ибо они порой значат больше, чем картина в целом». И тут я вспомнил: в дневнике была приписка на архаичном, которая значила: «Даже малые вещи могут значить многое». Получается, не зря Дарсар выложил ее в качестве эпилога? Выходит, он поверил в важность фразы, сказанной талином Ягмуром?

Открыв глаза, я оглядел моих спутников, не привлекая к этому внимания. Джесси, Себастьян, Вейлин. Я ловил себя на мысли, что вместо первых двух хотел видеть Анри и Лассу, чтобы состав компании был максимально для меня комфортным, привычным. В голове проносились моменты из прошлого, когда мы еще только убегали вчетвером от Ордена, намереваясь двигаться в Кораланды, на родину к Вейлин. Вспомнились вечера у костра, когда мы травили анекдоты и рассказывал забавные истории из жизни. Теперь же все стало иначе. Вечера становились не столь веселыми, а шутки – не такими смешными. Каждый понимал, что нас ждет суровое испытание, прохождение которого без потерь не мог гарантировать никто.

Башни Ландара. Они появились столь внезапно на горизонте, что я сначала не мог поверить в это. Мне казалось, что путь до столицы должен был занять намного больше времени – однако я ошибался. От поляны до столицы мы добрались за какую-то пару часов, которые я толком и заметить не успел.

Еще пару месяцев назад Ландар казался мне неизведанным и загадочным местом, в которое меня вел четвертый патрульный отряд. Теперь же я видел в столице крепость, которую нужно было взять приступом, захватив штаб в сердце города. С каждым шагом Зогмо’са уверенность во мне таяла, уступая место даже не страху, а задумчивости. Вот спросил бы меня любой в тот момент: «Мирпуд, а что ты планируешь делать?» – и я бы ответил: «Я совершенно не знаю».

Шли мы в полной тишине. Казалось, даже скрип колес и похрапывания тягловых животных в караванах по пути были приглушены. Каждый прохожий смотрел на меня, и я чувствовал, как их глаза таращились мне в спину. Наверное, мой призыв был исполнен и даже перевыполнен, если за три дня меня встречали вот так – молча, без оркестра, испытывая страх.

Показывая, что я ничего не боюсь, я поднял голову, спокойно и смело смотря перед собой. Правая лапа лежала на посохе, левой я прикрывал глаза, пытаясь рассмотреть, что происходит у ворот. Казалось, там собралось намного больше зверей, чем могло оказаться у ворот города в такое время. Неужели, меня все-таки вышла встречать делегация?