Появился он не сразу. Сперва дверь чуть-чуть приотворилась, и заинтригованный шумом Саймон настороженно выглянул, готовый юркнуть обратно – словно крысиная мордочка высунулась из норы. Потом бочком протиснулся в коридор сам ее обладатель. Нездорово бледный, щуплый, одетый дорого, но неряшливо. По-звериному замер, изучая незнакомцев. С Зойгом они раньше встречались, однако после разгрома Конторы тот сделал пластическую операцию, не узнаешь, а Мориса и Генри Клисс видел впервые.

Тонкие губы растянуты в неприятной улыбочке. Глаза бегают, как у воришки в супермаркете, но остается впечатление, что взгляд одновременно с этим направлен внутрь, на что-то, видимое одному лишь Саймону, от чего он никак не может отлепиться.

– Господин Клисс?.. – Не веря внезапно свалившейся удаче, Генри шагнул ему навстречу, усталость мигом уступила место энтузиазму. – Рад познакомиться, я давно хотел с вами побеседовать! У вас поразительная биография, насколько я знаю, вы можете рассказать массу интересного…

– Ага, и расскажу! – Клисс подался вперед, водянисто-голубые глаза еще сильнее забегали, при этом пронзительный сумасшедший взгляд то и дело скользил по лицу Генри. – Про любое говно расскажу, только слушайте! Меня тут никто не хочет слушать, типа их от неприкрытой жизненной правды тошнит! Начнешь им толковать про какое-нибудь жизненное дерьмецо, а они сразу кто куда… Вы новенькие? Расскажу я вам всю правду, тепленькую, как будто, хе-хе, только что навалил! Тихаррианского муруна когда-нибудь видели? Вот такой он, во, весь покрыт мерзопакостной синей шерсткой, похож на паука, ямину в кушетке выкопал – и никто, говно такое, слова против не сказал! А я на него сел, а он меня укусил, а я же не знал, он оттуда торчит, как говенная подушка с бессовестными желтыми глазами… Вот сюда укусил, во! От зверей грязь и шерсть, и вонища, а человек должен это терпеть, хотя царь природы, их бы всех извести на мыло, ага? А Лиргисо этого муруна за бешеные деньги купил и дал ему кликуху Топаз. Он вообще был изверг, вообще урод лярнийский, еще заставил меня съесть ухо, и теперь я вегетарианец, а то противно, вдруг каждая котлета сделана из ушей…

Генри лихорадочно зашарил по карманам в поисках компа или хотя бы блокнота, но Саймон не успел закончить свое повествование. Набежали эсэсовцы, окружили их, оттеснили.

– Вы кто такие?!

Чеус начал что-то им втолковывать, негромко и рассудительно. Якобы случайно вошли с улицы через открытую дверь.

Саймона тем временем увели. Генри прислонился к стене, снова ощутив непреодолимую усталость.

Объяснялся гинтиец долго. Наладчики они, начальство послало их настроить кофейный автомат, экспонат здешний, чтобы деньги глотал, а стаканчик с кофе по-хорошему не отдавал, пока его силком оттуда не выдернешь, обжигая кипятком пальцы – для пущего исторического колорита и достоверности. Заблудились, ошиблись домом. Они здесь недавно работают, их сюда из древнего Пекина перевели.

Оказывается, он, когда надо, тоже умеет заговаривать зубы, до чего это хорошо, подумал Генри, а то я сейчас совсем не в форме.

Наконец эсэсовцы расступились.

– А каракатицу эту мы у вас конфискуем! – объявила их руководительница, показав на краба из Комнат, болтавшегося на джемпере у Мориса. – Вы пронесли ее сюда незаконно. Это запрещено, потому что господин Клисс их боится.

– Да, пожалуйста, забирайте, – покладисто пролепетал Морис.

– Стыдно, он же совсем больной человек! – добавила женщина на прощание. – А он историческая личность, между прочим.

На улице падает мокрый снежок, тротуар блестит от грязи. Проезжая часть забита замызганными муляжами древних автомобилей.

В отеле все было в порядке, и Бланка уже проснулась.

– Летите скорее сюда, – потребовала Лейла. – Главное, Мориса по дороге не потеряйте. Убью его.

– Что она имела в виду? – обеспокоенно поинтересовался у Генри Морис. – Сердится за что-то или пошутила?

– Прилетим – узнаем.

– Балбесы вы оба, – беззлобно заметил Чеус. – Больше ни в какие двери наобум не лезем. Сначала изучаем обстановку, потом заходим. Все ясно?

Генри кивнул.

– Ясно, – измученно подтвердил Морис. – А почему балбесы?

– А кто же еще? То женскую баню вам подавай, то Саймона Клисса…

От Лейлы Морису досталось хуже, чем от Анджелы. Довела его до слез, как школьника.

– Почему ты сразу не сказал, что стер часть узора? Из-за тебя все оказались в опасности! Если бы вы попали туда без Чеуса, вы бы не выбрались. А представь, если бы туда зашла Марсия?!

– Я-то бы не зашла, – серьезно возразила девочка. – Я бы раньше увидела, что там эти Комнаты. Но он все равно поступил неправильно.

– Лейла, ну, это же просто картинка, там же ни одного чипа… – бормотал покрасневший Морис.

– Это не картинка, а защита, понял? Единственная известная нам эффективная защита против той дряни, которая за тобой охотится. Сейчас все выслушают лекцию о Комнатах, а Генри может отдохнуть, он это уже знает.

Отдохнуть. Ничего другого ему так не хотелось. Но перед тем как отправиться спать, он все-таки потихоньку спросил, улучив момент:

– Чеус, этот ядовитый шип в кольце действительно есть или вы его придумали?

– Много хочешь знать, – ухмыльнулся гинтиец.

О Монике Бланка совсем забыла. Это было нехорошо, неправильно, просто отвратительно. Ради чего она прилетела на Землю-Парк, какую проблему должна решить, зачем устроилась на работу в Новогоднюю Службу – все это вспомнилось внезапно, словно открываешь дверцу шкафа, и тебе прямо в руки вываливается крайне нужная, но потерянная вещь, которую запихнули туда второпях и выбросили из головы.