Мы видели, как к ним вышел сам сэр Жерар, мой личный секретарь, и от лица майордома вызвался показать им апартаменты, где и подождут аудиенции.

Я напряг слух, герцоги благодарили и спрашивали, когда она состоится. Сэр Жерар объяснил, что завтра во второй половине дня майордом и примет их.

Я пробормотал:

– Судя по их лицам, церемониймейстер подсказал самый лучший вариант. Важно опираться на простой народ, – поделился я с Максом опытом правителя. – В нем мудрость. Очень глубоко.

На другой день я сам с нетерпением дождался второй половины дня, да и весь двор гудит в предвкушении необычного зрелища. Сэр Эйц доложил, что принял дополнительные меры безопасности, а сэр Жерар деловито обрисовал обстановку в зале для приемов, где послы от Кейдана ждут среди других придворных, но вокруг них пустое пространство, местные опасаются моего гнева и, кроме дружеского кивка, ничего себе не позволяют.

– Трусы, – сказал я с презрением. – С другой стороны, хорошо. Пусть ненавидят, лишь бы боялись.

Он оглядел меня с головы до ног:

– Можно начинать. Смотритесь хорошо. Лицо решительное, в глазах стальной блеск, челюсти стиснуты, нижняя чуть вперед… В таком виде и топайте через зал. Первое впечатление о вас останется, даже если на троне иногда позволите себе улыбку. Но не слишком, а так… вельможно-снисходительную.

– Ладно, – сказал я кисло, – постараюсь не выходить из образа. При импровизации это необходимо. Я же не знаю, что привезли эти высокородные. Ишь, герцоги… А у нас ни одного, верно?

– Будут, – заверил он.

– Жаль, – сказал я, – мой ранг не позволяет возводить в герцоги.

– Графа Ришара? – спросил он.

– Его первым, – ответил я. – А там посмотрел бы… Ладно, пошли. Потопали, как вы изволи заметить. Вы кавалерией командовали?

– Еще минутку внимания, – попросил он.

В кабинет вошел скромно, но со вкусом одетый человек, местный ювелир, это видно по одежде, никто в королевстве не смеет носить покровы, несвойственные рангу и профессии, в руках большой продолговатый ларец.

Опустившись на одно колено, он склонил голову и вытянул в мою сторону руки с этим разукрашенным богато и вычурно золотом и драгоценностями ящичком. Подозрительный сэр Эйц откинул крышку, всмотрелся, но поклонился и отступил на шаг.

Приблизился церемонный сэр Жерар, я наблюдал с неподвижным лицом, как он бережно и почтительно вынимает обеими руками украшенную камешками золотую корону.

Я протянул к ней руку, он сказал строго, но со всей почтительностью:

– Ваша светлость… возможно, вы предпочтете другую?

Ларец потому и широк, в нем еще три короны. Я пошевелил в затруднении пальцами, считая зубчики и листочки, только по ним и определяю, какая корона что означает.

Сэр Эйц подсказал почтительно:

– Лучше вот эту. Герцожью.

– Я не герцог, – возразил я.

– Королевскую успели увезти при бегстве, – сообщил сэр Жерар. – А эти в спешке оставили.

Мои мысли уже о приеме, я безропотно позволил напялить себе на голову герцожью, сэр Эйц собственноручно распахнул передо мной дверь из кабинета.

В зал для приемов я вышел быстрой и решительной походкой, не слишком споро, чтобы не походило на суетливость, но и не царственно медленно, это для потомственных королей и лордов, а я – завоеватель, главарь, вожак, узурпатор – словом, бойтесь и трепещите, но кто со мной – тот в большом выигрыше.

Они все склоняли головы, чуть-чуть, больше и не надо, они лорды, а не сенмаринцы, я шел через зал и сканировал все вокруг, а особенно те два ряда наиболее знатных, между которыми иду.

Кто-то вздыхает и кривится, вон один сразу воспылал гневом и начал щупать рукоять меча, другие смотрят мне в глаза истово и преданно, еще один чуть склонил голову и поглядывает несколько исподлобья, и только барон Альбрехт, зачем-то затесавшийся в первый ряд сен-маринских вельмож, повернул голову направо, потом налево, зачем-то запоминая, кто как реагирует на мое появление, а сам словно и не замечает своего сюзерена. Во всяком случае, на его лице ничего не отразилось.

«Что он замышляет, – мелькнула мысль, – свою игру, что ли? Или самостоятельно ведет внутреннее расследование, кто насколько предан сюзерену?.. Эх, насколько было проще в походе: враг впереди, друзья справа, слева и за спиной, Бог сверху…»

Все низко склоняют головы, только двое сенмаринцев, одетые как никто пышно, стоят как столбы, а когда я с сопровождением к ним приблизился, оба лишь чуть склонили голову, не беспокоя позвоночник. Брови мои грозно сдвинулись сами по себе, но я вовремя вспомнил их на конях, въезжающих во главе посольства во двор. Это же послы, а раз так, то низко кланяются только своему королю, и мои губы точно так же сами по себе растянулись в приветливой, но весьма сдержанной улыбке.