Однако до отъезда из Нью-Йорка мне предстояло сделать еще одно дело. Майк Бригноли, тридцать семь лет доставлявший нам продукты из расположенного по соседству магазина и присматривавший за моим домом в Гринвич-Виллидж, попал в беду. Гангстеры угрожали его убить. Его отец умер в начале пятидесятых годов, оставив Майку с сестрой приличную сумму денег. Дальний родственник немедленно стал уговаривать Майка вложить наследство в акции небольшой фирмы. По словам родственника, эта фирма скоро должна заработать массу денег. Тогда Майк станет одним из ее руководителей и сможет отделаться от продовольственного магазина.

И действительно, акции пошли вверх, и Майк мог бы получить хорошую прибыль. Он решил их продать, но родственник и его друзья начали угрожать, что если он продаст акции, то окажется на дне реки Ист-Ривер. Майк пришел ко мне за советом.

Я просмотрел отчет о деятельности фирмы и с удивлением обнаружил, что одним из ее директоров был мой приятель, нью-йорк-ский юрист с прекрасной репутацией. Я пригласил его пообедать и стал выспрашивать об этой фирме, объяснив, что близкий друг купил большой пакет акций и обеспокоен поведением ее руководства.

”Ваш приятель итальянец?
– прервал меня юрист. — Я все знаю об этой фирме. Между прочим, я больше не имею с ними никаких дел. Ваш приятель абсолютно прав: эти люди - настоящие преступники, они опасны и, надеюсь, очень скоро попадут в тюрьму”.

’’Все это прекрасно, — сказал я. — Но что же теперь делать моему другу? 50 тысяч долларов, потраченные им на акции, — это практически все его сбережения!”

Мы разработали план, как спасти Майка. Мы посоветовали ему начать продавать акции небольшими партиями стоимостью около тысячи долларов. Бандиты следят за каждой сделкой, они, безусловно, узнают, кто это делает, и снова начнут ему угрожать. Тогда Майк должен им сказать, что описал все, что с ним произошло, в письме, которое хранится в сейфе. Если с ним что-нибудь случится, один из родственников, имеющий ключ от сейфа, отнесет это письмо районному прокурору.

Майк так и сделал. Продав первую партию акций, которые обошлись ему в тысячу долларов, он получил три тысячи, что привело его в полный восторг — ведь он утроил свой капитал! Вскоре, как мы

ожидали, бандиты пришли к Майку в магазин и пригласили его прокатиться в их большой машине.

Майк испугался, но не отказался от выполнения нашего плана. »»Я знаю, что вы хотите сделать, — сказал он, — но берегитесь!” И он слово в слово повторил заранее отрепетированные с нами фразы. Обозленные гангстеры быстро ретировались. Через несколько дней они опять появились в магазине, на этот раз предлагая Майку покончить с этим делом, уплатив ему сумму, недостающую до истраченных им пятидесяти тысяч. Но у Майка снова был готов ответ. ”Я хочу полную рыночную цену акций или ничего”, - сказал он им, как мы договорились заранее.

И он получил ее! Гангстеры заплатили ему все 150 тысяч.

Это случилось как раз в то время, когда я начал впервые заниматься делами ’’Оксидентал”, стараясь поставить ее на ноги. Чтобы продемонстрировать свою веру в меня и благодарность, Майк купил на 30 тысяч долларов акции ’’Оксидентал”.

В январе 1968 года, когда акции ’’Оксидентал” продавались по 150 долларов, капиталовложение Майка уже оценивалось больше, чем в три миллиона долларов.

Тогда я посоветовал ему продать на миллион долларов акций, положить эти деньги в банк под хороший процент и жить, не зная забот. Но Майк отказался. ’’Если вы не продаете свои акции, я не продам свои тоже. Я с вами до конца”. Так он и сделал. С 1931 года до самого дня его смерти от инфаркта 5 февраля 1987 года.

С тех пор как я взял на себя руководство отцовской фирмой ’Туд лабораториз”, мне не приходилось иметь дело с такой крошечно фирмой, какой в то время была ’’Оксидентал”. Я снова чувствовал себя молодым. По крайней мере, я не мог больше жаловаться на скуку - дел было более, чем достаточно.

Мы переехали в дом номер 8255 на бульваре Беверли в Jloc-Андже-лесе. Я нанял трех сотрудников. Поль Хебнер стал ответственным секретарем фирмы — сегодня он все еще ответственный секретарь корпорации ’’Оксидентал петролеум”. Глэдис Лауден заведовала канцелярией (ее уже нет в живых). Дороти Прелл была моим личным секретарем. Фрэнк Бартон был нашим юристом, но у него была своя контора в центре города. Мебель мы взяли напрокат.

Хозяин здания отказался арендовать нам помещение на год, и мне приходилось возобновлять наше с ним соглашение каждый месяц. ”У меня слишком большой опыт с фирмами-однодневками, — говорил он, — и нет никаких оснований считать, что ваша продержится дольше других”.

Я не знаю, жив ли еще этот человек, но если он жив, я бы хотел посмотреть на него сегодня. Через тридцать лет, в 1986 году фирма ’’Оксидентал” стала восьмым по величине энергетическим концерном в Соединенных Штатах и двадцатой по величине промышленной корпорацией. В 1986 году ее доход составил около шестнадцати миллиардов, в ней работает 45 тысяч человек, 350 тысяч человек владеют ее акциями, а конторы и предприятия ’’Оксидентал” разбросаны по всему миру.

Кто-то недавно подсчитал, что десять тысяч долларов, вложенные в фирму ’’Оксидентал” в 1956 году, превратились бы сегодня в четыре с половиной миллиона. Если бы наш хозяин купил на тысячу долларов акций этой ’’подозрительной” фирмы, сегодня у него было бы полмиллиона прибыли! Не правда ли, неплохо для фирмы-однодневки.

О том же свидетельствует история о самом дорогом автомобиле ’’порше” в мире. Он принадлежал сыну известного юриста из Сан-Франциско Альберта Брауна, который работал для нас в первые годы моего участия в руководстве фирмой ’’Оксидентал”. У нас не было денег платить гонорары Брауну, поэтому он великодушно согласился принять в счет оплаты десять тысяч акций, которые в то время стоили по доллару. Тысячу он подарил сыну. Когда акции поднялись до четырех долларов, сын их продал и купил машину ’’порше”. После этого, особенно когда цена акций поднялась до ста пятидесяти долларов, Альберт любил повторять сыну, глядя на его автомобиль: ’’Надеюсь, дружок, ты доволен собой. Ведь тебе принадлежит самая дорогая автомашина в мире”.