– Я… – девушка сбилась, но сразу же продолжила: – Я хотела поговорить с тобой, объясниться. Ты можешь выслушать меня?

– Конечно. – Томас кивнул. – Я могу.

– Хорошо! – Ана вздохнула и теснее прижала туфли к груди. – Ты… Мы… – она запнулась. – Том, я прошу прощения за всю боль, которую причинила тебе. На протяжении всех этих месяцев я умирала, и сейчас моя душа догорает. Мне так жаль… Я пыталась связаться с тобой, но ты молчал, и я понимаю, почему ты так поступал, но прошу, прости меня.

– Это все? – сухо спросил мужчина, нанося девушке очередную рану, отталкивая от себя грубостью и отчужденностью.

– Нет, – мужественно ответила Ана, стойко вынося удар. – Ты холоден со мной, разумеется, я знала, что так будет…

– И поэтому ты здесь?

Том сжал стакан в руке. Он смотрел на собеседницу, всматривался в ее лицо, но мало что мог разглядеть в темноте, однако, различал испуг в словах. Мужчина слышал, как дрожит женский голос. Она раскаивалась? Неужели Анастейша искала спасения в его объятиях? Но что же он мог ей предложить? Уже слишком поздно что-либо менять. Том не сможет забыть о предательстве. У них нет шанса. Больше нет.

– Я люблю тебя… – выдохнула Ана, впервые обнажая душу перед мужчиной и позволяя заглянуть настолько глубокого, насколько он себе позволит.

Недолгая пауза.

– Я очень тебя люблю, – продолжила девушка, не догадываясь, что сейчас происходит с Томасом. Мужчине показалось, будто Ана пробралась руками в его тело и сжала пальцы вокруг сердца, вытягивая наружу. – Я не могу без тебя, мне больно дышать, но когда ты рядом и не замечаешь меня, я чувствую, что умираю…

– Достаточно! – попросил Том, прикрывая глаза. – Я не хочу это слышать.

– Но ты должен знать, что я чувствую на самом деле! – возразила девушка. Она осмелела и сделала шаг навстречу, но мужчина уже отступил в сторону.

– У нас не получится начать сначала, Ана, – наконец, Том сказал это. – Я не смогу позабыть о том, что произошло.

– Ты разлюбил меня? – девушка посмотрела на мужчину. – Я права?

– Я прощаю тебя, – сообщил Том, игнорируя вопрос, на который не мог дать однозначного ответа. – Я не держу зла за прошлое, но послушай… – на этот раз его голос дрогнул. – Между нами не осталось ничего, что все еще можно сохранить. Вера в тебя умерла.

«Больно, – подумала Ана, закусывая губы до красноты. – Как же это больно».

Девушка ощутила, как легкий ветерок разметал рыжие волосы, но ей показалось, будто он потрепал ее за плечи и оставил на лице яркий след от пощечины. Новый день не принесет успокоения, ей уже не спастись, не избавиться от удушающего кошмара.

– Я люблю тебя, – снова сорвалось с выразительных губ. – И чтобы ты не сказал, я буду любить тебя.

– Твоя любовь была придумана мной, иначе ты никогда бы не оказалась в объятиях другого мужчины, – напомнил Томас, а затем осушил стакан, допивая последние капли алкоголя.

– Это не так, ты знаешь! – воскликнула Ана, едва справляясь с эмоциями, вырывающимися наружу. – Я ошиблась, и прошу дать шанс все исправить.

– Прости, но я не могу.

– Почему? Обида не позволяет тебе сделать шаг навстречу?

– Нет, дело не в этом.

Томас покачал головой и осознал, что настал самый подходящий момент для признания. Остальные узнают чуть позже, а девушке лучше всего перенести эту новость здесь и сейчас, чем испытывать муки в окружении свидетелей.

– В чем же причина? – спросила Ана, предчувствуя крушение всех своих надежд.

– Я не могу дать тебе того, что ты просишь… – мужчина тяжело вздохнул и продолжил: – У меня появилась другая девушка, Ана.

– А-а… – только и смогла выдавить Анастейша. Горло сдавил невиданный спазм, и вздохнуть оказалось практически невозможно.

«Ты опоздала».

– Я, наверное, вернусь к остальным, – сообщил мужчина, в нерешительности переминаясь на месте. – Ты найдешь путь самостоятельно?

Ана кивнула в ответ и тотчас же отвернулась, запрокидывая голову к звездному небу.

«Я не могу дышать…».

– Прощай, Ана.

Но она не услышала. Тем временем как Томас поднимался по склону, девушка медленно осела на траву и опустила лицо на согнутые колени. Слезы омывали щеки, капали на траву, и судорога проходила через тело, заставляя мышцы подрагивать. Ни звука не вырвалось из груди. Том не услышал ничего, кроме пения сверчков и биения собственного сердца. Несмотря на безумное желание, мужчина так и не обернулся. Он заставил себя идти вперед по тропе, и только дрожь в руках выдавала его истинное состояние. Томас открыл правду, но ему не стало легче.